Алексей Троненков - Смоленская площадь

С этими странными мыслями «американец» еще раз с нежностью улыбнулся и заснул, моментально вспомнив умение засыпать, если необходимо, в любое время…

…— Однако! — только и произнесла Женя, смахивая пот с его лба.

Блуждающий взор Николая упал на электронный будильник. Четыре часа утра. Значит уже двадцать четвертое…

Двадцать четвертое марта…

Весна…

Он в своей квартире…

И она с ним….

Заключительная и кульминационная, надо полагать, дата…

Обстановка в кафе была спокойной. Настораживающих либо подозрительных моментов вокруг места проведения встречи отмечено не было. Невольно в голову лезли штампованные фразы будущего отчета…

Посетители в этот час не баловали своей многочисленностью, те же, которые заскочили прогреть свои внутренности после мерзкого, моросящего и холодного дождя, кучковались в основном вокруг стойки, в меру своего интеллектуального развития любезничая с двумя миловидными барменшами.

Столики, за исключением трех, оставались пустыми. Возле самого выхода расположились двое серьезного вида мужчин, негромко спорящие над разложенными исписанными листками. По внешнему виду, этих двоих можно было принять как за работников операционного зала среднего банка на ланче, так и за лаборантов университета.

«Хотя у лаборантов не бывает такого острого взгляда!» мелькнула одна и та же мысль у разменявшего шестой десяток мужчины и его спутницы, на рыжих волосах которой блестели крупные капли дождя. Полные нежности взгляды, обращенные друг к другу; переплетенные пальцы рук на поверхности столика. Ничем не примечательная картина, если бы не мелькающее тревожное ожидание в глазах. И вот с этим они-то ничего и не могли поделать, какими бы искусными физиономистами они ни были.

Через два столика лицом к ним попивал пивко дородный бюргер, напрашивающийся на ярлык «Короля сосисок». Словно подтверждая свой имидж, перед ним на тарелке были навалены тонкие венские сосиски обрамленные хрустящей красной капустой и ломтиками жареного картофеля вперемешку с вареными овощами. Ел он не торопясь, словно смакуя, и было видно, человек получает удовольствие от самого процесса…

Общая ситуация несколько оживилась с приходом нового посетителя. Прикрыв за собой звякнувшую колокольчиком входную дверь, он потоптался, стряхивая воду с ботинок и, опуская воротник промокшего насквозь пальто, решительно направился к столику с толстяком. Шляпа с прогнутыми под напором дождя полями скрывала его лицо, делая посетителя похожим на голливудскую легенду Хэмфи Боггарта.

Толстяк удивленно взглянул на мужчину, кивнул в ответ на его тихие слова и, пожав плечами, растерянно предложил сесть на свободный стул напротив.

Влюбленная пара словно рада была отвлечься от своих дум и с видимым интересом наблюдали за этой сценой, не забывая про соленые орешки.

Трое поглощенных спором «лаборантов» по-прежнему ни на кого не обращали внимания.

Посетителей у стойки вообще ничего в этом мире, кроме разреза на блузке барменши, не интересовало…

Между тем беседа за столиком толстяка оживилась настолько, что тот даже стал подпрыгивать на стуле.

Однако, чем радостнее и даже одухотвореннее становилось его лицо сосисочника, тем скучнее и даже раздраженнее выглядел наблюдающий за ним мужчина. Женщина же, напротив, полностью сосредоточилась на новом посетителе. Он же, словно вняв ее желаниям, обернулся и жестом заказал себе пива.

Увидев его лицо, рыжеволосая вскрикнула, типично женским движением прикрыв рот, а ее спутник в сильнейшем возбуждении вскочил со своего стульчика, опрокинув его на пол…

— Добрый день, Вячеслав Иваныч! Шерстков беспокоит.

— Здравствуйте, Валерий Михайлович! Давненько не было слышно о Вас…

— Так не удивительно! В Центральной лежу, с двадцать второго. Вместе, так сказать с Самим! — Смешок.

— Но хоть не в одной палате? — легкое, позволительное проигрывание в лояльный либерализм.

— Что Вы, уважаемый! — притворный ужас. — Я храпа не выношу.

Вежливый смех по обе стороны особой связи.

— Я что звоню-то, Вячеслав! — молчание, обдумывание. — Помните письмецо-то Ваше?

Исчезла показная легкость общения. Теперь не оплошать.

— Какое именно, Валер? От меня знаешь, сколько в день уходит?

— Да коротенькое… От братьев-славян на имя премьера…

Отчетливое тиканье напольных часов. Интересно, а сколько они здесь уже находятся?.. Так-так… От братьев-славян могло быть только одно письмо, точнее срочная шифртелеграмма о намеченной НАТО дате вторжения в Югославию. А дата-то… сегодняшняя… Теперь очень осторожно! Связь-то, конечно, особая, но…