Томас Гиффорд: Змеиное гнездо

Этим вечером, воззвав к памяти Эвана Аллена и парней с Грин-Маунтинс, захвативших форт Тикондерога, президент Чарльз Боннер, потеряв новые голоса по оценке рейтинга, бросил кости, удвоил ставку и рискнул полным проигрышем – отменив ЦРУ, которое мы знаем, передав его воссоздание в руки генерального прокурора Терезы Роуэн и поставив на повестку дня новую американскую революцию.

В отчаянной последней попытке спасти неудачное президентство, выброшенное на мель волнами равнодушия избирателей, президент Боннер, возможно, совершил государственную измену, разрушив передовую линию обороны Америки, разведывательное сообщество.

В своей речи, самой идеалистической с тех пор, как Джон Кеннеди призвал сограждан не спрашивать, что может сделать для меня моя страна, а спросить, что я могу сделать для нее, Чарльз Боннер призвал американский народ и весь мир следовать за ним по долгому тернистому пути, на котором нас ждет перестройка разведывательного сообщества, долговременный союз с русскими и выдвижение серии мирных инициатив, начиная с попытки покончить с гражданской войной в Мексике.

Сегодня, пока снежная буря бушевала над Вашингтоном, воинственный президент Боннер бросил потрясающую бомбу, которая разорвалась в самом центре разведывательного сообщества, разнося его вдребезги.

Удастся ли сторонникам мистера Боннера собрать его заново и сделать новым и ответственным – вот, возможно, решающий вопрос в отношении второго срока его президентства. Сегодня, когда республиканцы выдвинули не экс-президента Шермана Тейлора, а невыразительного вице-президента Прайса Куорлса, американцы отошли ко сну, гадая, найдется ли кто-нибудь, чтобы бросить вызов Боннеру среди демократов. Можно спорить, что эта речь приведет к выдвижению альтернативного кандидата, который выступит за силу и мощь нации против намерений Боннера ее умалить.

Эй, не напрашивается ли этот парень на неприятности? Ого-го, крошка, еще как! Ату его! И не забудьте, команда «Нотр-Дам» с квотербеком Чарльзом Боннером не пожалела Техас в кубке Коттона! Сорок восемь – шесть! Теперь вы можете свести с ним счеты! Он продает добрую старую Америку в низовья реки!

Это сновидение, или воспоминание, повторялось из ночи в ночь. Он был мальчиком, лет десяти или двенадцати, кажется. Шел по длинному коридору мимо витрин, полных маленьких фигурок, ему не интересных. Он шел к подсвеченной витрине, не похожей на все остальные. В ней было что-то особенное, волшебство, неодолимо притягивавшее к себе, и он невольно ускорял шаг.

Приблизившись, он различил, что витрина на самом деле – нечто вроде пузыря, величиной с голову, с маленьким окошком, и этот пузырь был неотразимо прекрасен. Он просунул голову в окошко, широко распахнув глаза от нетерпения, заранее зная, что увидит.

Вот оно!

Солдаты, рассыпавшись по одеялу и простыне, наступали. Он, маленький мальчик, укрытый одеялом до подбородка, смотрел, как они подходят, с ружьями, с саблями, он почти слышал хлопки выстрелов, в спальне пахло порохом… Вон там, у его ступни, – генерал Ли, а вот и Сэм Грант во главе своих войск. Они наступали, и маленький мальчик круглыми глазами смотрел на сражение в своей кроватке.

Потом он во сне или в воспоминании был уже не мальчиком, и шум сражения затихал, и кто-то что-то говорил, а он напрягал слух, чтобы разобрать слова.

«Прежде, когда политики были солдатами, они чего-то стоили. Теперь проклятые политики не стоят ни гроша, они посылают людей на смерть, они заставляют других убивать за них… Им нельзя доверять, сын, они – фальшивки, дешевые трещотки, и в большинстве своем они посылают на трудное дело других…»

Потом и этот голос затихал, и все исчезало… Не отец ли говорил с ним сквозь годы? Или кто-то, за кем он шел в бой… Кто?

Закончив одеваться, человек являл собой воплощение идеального ученого, овеществленное клише: очки в роговой оправе, прямые каштановые волосы с сединой, подстриженные так, что концами доставали до ворота голубой оксфордской рубашки с потайными пуговицами, украшенной приличным галстуком в коричневую и зеленую полоску. В подстриженных усиках тоже виднелась седина. Он надел мягкие брюки, немного оттянутые на коленях, и чуточку помятый креповый жакет. В петлицу был пропущен кожаный шнурок золотых часов, скрывавшихся в нагрудном кармане. На ногах серые прогулочные башмаки и тонкие хлопчатобумажные носки с узором в ромбик. На согнутой руке – недорогой коричневый дождевик.