Фредерик Форсайт - Кулак Аллаха

Под неусыпным оком множества видеокамер иракского телевидения огромная трехступенчатая ракета с оглушительным ревом поднялась над базой космических исследований Аль-Анбар и исчезла в небе. Три дня спустя Вашингтон был вынужден признать, что, по-видимому, иракская ракета и в самом деле способна вывести спутник на околоземную орбиту.

Эксперты-аналитики в своих рассуждениях пошли дальше и между прочим отметили, что если ракета способна запустить спутник, то ее можно использовать и в качестве средства доставки ядерного оружия в любую точку земного шара. Неожиданно для себя западные службы безопасности потеряли уверенность в том, что Саддам Хуссейн не представляет опасности, что пройдут годы и годы, прежде чем он сможет реально угрожать развитым странам.

Службы безопасности трех стран – Центральное разведывательное управление, ЦРУ, в Америке, Секретная разведывательная служба, Интеллидженс сервис, в Великобритании и Моссад в Израиле – пришли к единодушному мнению, что обе суперпушки являются занимательными игрушками и не более того, а реальную угрозу представляет лишь ракета «Аль-Абейд». Трудно было сделать более далекие от истины выводы. На самом деле ракета «Аль-Абейд» была неработоспособной.

Что и как произошло на самом деле, Булл знал лучше других. Он рассказал израильтянам, что испытания ракеты завершились провалом. Она поднялась до высоты двенадцать километров и скрылась из виду. Затем первая ступень не захотела отделяться, а третьей ступени не существовало вовсе. Ракета была бутафорской. Булл знал это совершенно точно, потому что в феврале ему было поручено поехать в Пекин и постараться убедить китайских чиновников продать Ираку третью ступень.

Булл прилетел в Пекин, но китайцы наотрез отказались продавать детали ракет. В КНР Булл встретил своего старого друга Джорджа Вонга и довольно долго беседовал с ним. После этого в отношении Булла к Ираку наметился резкий перелом. Что-то напугало Джерри Булла до смерти, и источником его страхов были не израильтяне. Несколько раз он пытался досрочно расторгнуть контракты с Ираком. В настроении Булла произошел какой-то сдвиг, который заставил его порвать все связи с иракским правительством. Это было правильное решение, только пришло оно к Буллу слишком поздно.

Пятнадцатого февраля 1990 года президент Саддам Хуссейн созвал своих ближайших советников. Местом совещания он выбрал свой дворец в Сарсенге, одном из самых высоких мест Курдистанских гор.

Хуссейну нравился Сарсенг. Дворец стоял на вершине высокого холма. Через пуленепробиваемые стекла открывался великолепный вид на сельские районы Курдистана. Холодными зимами курдские крестьяне теснились в своих жалких хибарках. Отсюда было недалеко и до города Халабжа, до сих пор не оправившегося от потрясения. В 1988 году Саддам приказал покарать семьдесят тысяч жителей городка за то, что они якобы помогали иранцам.

Когда его артиллерия замолчала, пять тысяч «курдских собак» были убиты, а еще семь тысяч изувечены на всю жизнь. На Хуссейна особенно большое впечатление произвели результаты обстрела снарядами, начиненными синильной кислотой. Он щедро вознаградил немецкие компании, помогавшие освоить производство не только этого газа, но и нервно-паралитических отравляющих веществ – табуна и зарина. Немцы честно заработали свои деньги; табун и зарин не так уж сильно отличались от циклона В, который столь успешно применялся ими для уничтожения евреев несколько десятилетий назад. Не исключено, что отравляющие вещества скоро снова потребуются для той же цели.

Утром этого дня Саддам Хуссейн стоял перед окнами своей гардеробной, уставившись в одну точку. Вот уже шестнадцать лет он обладал огромной, практически неограниченной властью. Да, ему приходилось наказывать непокорных. Но и достижения были велики.

На развалинах Ниневии и Вавилона родился новый Ашурбанипал и Навуходоносор в одном лице. Те, кто покорились, легко усвоили эту истину. Другие никак не могли или не хотели понять очевидного; большей частью они давно мертвы. А нужно учить еще многих других. Но и они научатся, непременно научатся.

Хуссейн прислушивался к шуму вертолетов охраны, доносившемуся с юга, а тем временем личный камердинер президента суетился, тщательно расправляя в V-образном вырезе его военной куртки зеленый шейный платок. Хуссейну нравилось прикрывать шею: так меньше бросался в глаза слишком тяжелый подбородок. Когда с платком наконец было покончено, Хуссейн повязал поясной ремень с кобурой, в которой лежало его личное оружие – позолоченный пистолет «беретта» иракского производства. На заседаниях кабинета министров он уже прибегал к помощи «беретты» как последнего аргумента. Возможно, такое желание возникнет у него и на этот раз. Он всегда носил с собой свой пистолет.