Владислав Вишневский - Бумеранг, или Несколько дней из жизни В.В.

— Санкционированные?

— Пока нет, но заявки поданы.

— Собянин?

— Рассматривает. Затягивает, конечно, но на демократических позициях. Полиция в боевой готовности… как я знаю. Готовность номер один. Как положено. И пожарники тоже, и медики, и МЧС. Шойгу в штабе, Нургалиев и другие.

— Понятно. А что Хмуров?

— Хмуров? А что Хмуров? Хмуров бороду чешет. Ха-ха… — Политтехнолог расплывается в усмешке, но улыбка тут же слетает с лица. — Извините, вырвалось! Я с ним полчаса назад по мобильнику разговаривал, говорит, всё нормально. Голос бодрый. За пятьдесят процентов уйдём, говорит… плюс — минус… Не беспокойтесь.

— Я не беспокоюсь, это пусть он беспокоится. Никаких минусов быть не должно. Это исключено.

Политтехнолог ответить не успевает, в дверях спортзала появляется подтянутая фигура секретаря премьера, за ним выглядывает начальник личной охраны. Секретарь извинительно показывает на свои наручные часы.

— Всё, понял, время вышло, — говорит премьер политтехнологу, сбрасывая с пальца зажим сканера, легко поднимается. — Всю информацию мне на рабочий стол. — Не глядя, бросает. — Я на онлайне.

— Есть, господин премьер-министр. Уже там.

Премьер направляется в бассейн, проплывает обычные, туда и обратно 2–3 километра, идёт в душевую комнату. За ним следуют секретарь и охранник. Борьба на татами естественно прекратилась, борцы бегут в другую сторону спортзала, в свою душевую и свою раздевалку. Запоздало вспыхивают блицы фотовспышек.

Стоя под струями горячей воды, премьер выслушивает программу окончания дня.

— Сейчас у вас расслабляющий массаж, Виктор Викторович, потом осмотр врача, лёгкий ужин, затем вам нужно проехать в штаб. Вас президент ждёт, потом…

Брызги воды разлетаются во все стороны, секретарь осторожно отступает на шаг.

— Я помню. — Отфыркиваясь от воды, льющейся из большого душевого диска, замечает премьер. Коротко при этом, глянув на секретаря, усмехается. — Главное, мне на ночь сегодня нужно воспользоваться специальным унитазом, так, да?

— Да, Виктор Викторович, — пропуская иронию в словах премьера, оправдывается секретарь, — медики должны провести анализы. Это обязательно. Раз в неделю. Вы сами программу утверждали.

— Кстати, а я картошки хочу жаренной, с луком и селёдкой…

Секретарь вздрагивает, как от озноба.

— Нельзя, Виктор Викторович, вам нельзя, — весь его вид говорит о сильном недоумении, даже порицании, — вы же знаете, ваш личный диетолог категорически против жаренного, сладкого и солёного… Ваше меню давно уже утверждено и строго расписано. На весь месяц. Нарушать нельзя.

— Как же я устал от всех этих программ и правил… — Говорит премьер, щурясь от воды, резко смахивай руками воду с головы, — Тьфу! — отфыркивается, перекрывает краны.

Не отстраняясь, видя расползающиеся тёмные следы от воды на своём костюме, секретарь заключает.

— У вас работа такая, Виктор Викторович.

— Знаю. Ты вот что, дорогой мой, выкрои-ка мне минут тридцать — сорок свободного времени перед отбоем…

— Не могу, Виктор Викторович. У вас ни минуты свободной. Всё занято. На вечер и на ночь плотный график.

— А ты найди. Это распоряжение. Считай, приказ.

Премьер смотрит на секретаря особым, холодным, не мигающим требовательным взглядом.

— Ладно, я найду, — под взглядом смявшись, как пустая пивная банка, соглашается секретарь. — Но, напоминаю, — смятая пивная банка хрустит вмятинами, — в активной фазе сна вам обязательно придётся прослушать показатели экономики Казахстана. Запомнить. Это обязательно. У вас завтра встреча с премьер-министром этой страны. В 10 часов 25 минут. Проработка материалов по договорам о совместном производстве калийной соли. Материал уже готов, медики проверили, программисты ввели в ваш компьютер. Дискета у дежурного, специалист уже приехал. Потом программа по объединению Газпрома с Белтрансгазом. Она, как в записке значится, минут на тридцать. Дискета тоже уже в компьютере. Потом восстанавливающий сон. В Минск вы улетаете сразу после встречи с премьер-министром Казахстана. Президент Лукашенко ждёт. Документы у вас на рабочем столе. Спецслужбы уже на месте, и ваш лимузин тоже. Оба.

— Значит с 23-х до 24-х часов, да? — премьер гипнотизирует секретаря взглядом.

— До 23-х… тридцати. — Мнётся секретарь.

— До 23-х сорока. — Настаивает премьер.

— Ладно, Виктор Викторович, пусть так, но мне будет трудно…

— Ничего, всем сейчас трудно. И тебе тоже, и мне. Свободен. Скажи, пусть Вова зайдёт.