Фредерик Форсайт - Обманщик

– Да, есть, – ответил генерал. – Как раз в это время двое моих читают лекции в Форт-Брегге. Мне нужно будет получить разрешение.

– На это нет времени, – возразил Маккриди. – Послушайте, у них есть неиспользованный отпуск?

– Думаю, есть, – ответил генерал.

– Отлично. В таком случае я предлагаю им три дня отдыха и развлечений здесь, под южным солнцем. В качестве моих гостей. Это же вполне законно.

– Сэм, – сказал генерал, – вы – хитрющий старый проходимец. Постараюсь вам помочь. Но они в отпуске, договорились? Только солнце и море, больше ничего.

– Боже упаси! – сказал Маккриди.

До Рождества оставалось только семь дней, и жители Порт-Плэзанса готовились к празднику.

Несмотря на тропическую жару, витрины магазинов были украшены изображениями малиновок, венков из ветвей остролиста, поленьями, которые полагалось сжигать в канун праздника, и пенопластовым снегом. Мало кто из островитян видел живую малиновку или куст остролиста, не говоря уже о снеге, но со времен викторианской Британии считалось, что Христос родился в окружении всего этого. Значит, и малиновки, и остролист, и снег должны быть частью рождественских украшений.

Рядом с англиканской церковью мистер Куинс, которому помогал рой девчушек, под соломенной крышей устраивал рождественскую композицию. В колыбели лежала небольшая пластиковая кукла, а рядом с колыбелью дети ставили фигурки быков, овец, ослов и пастухов.

На окраине города его преподобие Дрейк проводил репетицию хора перед рождественским богослужением. Как певец Дрейк был не в лучшей форме. Под черной рубашкой вся его грудь была в бинтах: доктор Джонс, как мог, пытался облегчить страдания, которые причиняли священнику сломанные ребра. Низкий бас Дрейка то и дело переходил в хрип, словно ему не хватало воздуха. Прихожане обменивались многозначительными взглядами. Все знали, что случилось со священником в четверг вечером. В Порт-Плэзансе секреты быстро становятся общим достоянием.

В три часа на Парламент-сквер остановился старенький фургон. С места водителя поднялся чернокожий гигант Фэрстоун. Он обошел автомашину, открыл заднюю дверь и осторожно поставил на землю инвалидную коляску с мисси Коултрейн. Потом он медленно повез хозяйку по магазинам, расположенным на Мэйн-стрит. Репортеров поблизости не было. Большей частью они, устав ждать новостей, ушли купаться на Конч-пойнт.

Отвечая на бесчисленные приветствия, мисси Коултрейн продвигалась медленно. Она здоровалась со всеми островитянами, называя по имени каждого лавочника и прохожего: «Добрый день, мисси Коултрейн» – «Добрый день, Саймон… Добрый день, Эммануэль…» Она расспрашивала их о женах и детях, пожелала счастья сияющему будущему отцу, посочувствовала другому, сломавшему себе руку. Мисси Коултрейн делала обычные покупки, и лавочники выносили свой товар к двери, где она могла бы его посмотреть.

Она расплачивалась, доставая деньги из небольшого кошелька, который лежал у нее на коленях. В гораздо большей сумке мисси Коултрейн держала неисчерпаемый запас сладостей. Ими она награждала толпу детей, которые предлагали донести до машины ее покупки – в надежде получить еще одну порцию конфет.

Мисси Коултрейн купила свежие фрукты и овощи, керосин для ламп, спички, травы, пряности, мясо и растительное масло. Переходя из магазина в магазин, она постепенно добралась до набережной. Здесь она купила двух окуней и живого омара, который был заказан отелем «Куортер Дек». Если мисси Коултрейн что-то было нужно, она это получала. Обязательно. «Куортер Дек» обойдется креветками и моллюсками.

Когда мисси Коултрейн вернулась на Парламент-сквер, из отеля выходил главный инспектор Ханна. Его сопровождали детектив-инспектор Паркер и американец Фаваро. Они направлялись в аэропорт, чтобы в четыре часа встретить самолет из Нассау.

Мисси Коултрейн поздоровалась со всеми, хотя двоих приезжих видела впервые. Потом Фэрстоун легко приподнял коляску вместе с мисси Коултрейн, поставил ее в фургон рядом с покупками и уехал.

– Кто это? – заинтересовался Фаваро.

– Пожилая женщина, которая живет на вершине холма, – объяснил Ханна.

– О, я слышал о ней, – добавил Паркер. – Говорят, на этом острове она знает все и всех.

Ханна нахмурился. Теперь, когда его расследование зашло в тупик, ему все чаще приходила в голову мысль, что мисси Коултрейн, возможно, знала о тех двух выстрелах во вторник вечером гораздо больше, чем сказала ему. Правда, ее замечание относительно окружения двух кандидатов было очень умным. Ханна видел обоих кандидатов; инстинкт полицейского подсказывал ему, что эти люди способны на многое. Если бы только у них был мотив…