Роман Ким - По прочтении сжечь

Вынув из ящичка листочек тонкой бумаги, смазал его клеем, потом вытащил из кармана пиджака нитку и застыл на месте. Переждав приступ, положил нитку около чемодана и хотел придать ей вид буквы «хо», но раздумал — не было времени. Он вышел из каюты, последним напряжением воли повернулся к двери и наклеил на дверь бумажку. И тут пришлось выдержать новый приступ — на лбу у него выступил пот. Он прижал руки к животу и медленно побрел вдоль кают.

Уайт закрыл дверь и обернулся:

— Пошел. Имей в виду: наклеил бумажку.

Уайт вышел, за ним Крист. Донахью вынул из портфеля листочек, смазал его клеем, в другую руку взял чемодан и, приказав Морнингстару стоять у приоткрытой двери, вышел.

Спустя минуту он влетел обратно с чемоданом, бросил его с шумом на пол и плюхнулся в кресло.

— Идите за ними… — сказал он Морнингстару, с трудом переводя дыхание. — Сообщите: операция финита. Все! — Он налил воду из графина и поднес стакан ко рту.

Профессор подошел к Донахью и поздравил с успешным окончанием дела. Бузони и Морнингстар последовали его примеру. Дверь распахнулась, вошел Уайт. Он посмеивался:

— Куросиво ругается по-японски тонким голосом и бьет себя, очевидно, по щекам. Слышно в коридоре.

— А какие у японцев ругательства? — поинтересовался профессор.

— Могу вас успокоить, профессор, — ответил Уайт. — Японцы на редкость бездарный народ по части ругательств. Им так же далеко до вас, как детской свистульке до тяжелой гаубицы.

— А где Крист? — спросил Донахью.

— Крейсирует около клозета, — сказал Уайт. — Наше второе снадобье тоже отлично сработало. — Он вдруг сделал испуганное лицо. — А ты после себя наклеил бумажку?

— Какую?

Уайт ахнул и схватил Донахью за руку:

— Ту са-самую… то-тонкую…

Донахью шевельнул уголком рта:

— Я всегда все помню. И не развожу истерики.

Терано пробежал по коридору, содрал бумажку с двери и, вскочив в каюту, подошел к чемодану. Ниточка лежала на том же месте.

Он погладил живот, потом похлопал по нему и широко улыбнулся. Напрасные страхи, зачем пугать себя выдуманными опасностями? Кому взбредет в голову лезть в каюту в половине второго ночи? И вообще в это время никого в коридоре не бывает, а особенно в этом тупике. Правда, какие-то двое, по-видимому пьяные, сейчас стояли перед каютой наискосок от клозета, искали что-то в карманах и на полу, наверное, ключ. Но больше никого в коридоре не было.

Он проглотил еще две пилюльки и сел на диван. Хотел прилечь, но раздумал: опасно. Несмотря на две чашки кофе, можно заснуть. Все-таки он здорово переволновался, а теперь наступит реакция. Боль в животе постепенно утихала. Больше нельзя есть в пути никаких консервов и вообще ужинать по-японски. Не стоит рисковать. Хорошо, что Идэ не узнает об этом случае. И о первом тоже.

Терано еще раз посмотрел на чемодан. Все обошлось благополучно. Он подумал: «А что, если бы украли чемодан?» У него похолодело внутри от этой мысли.

Вошел Крист и доложил: японец вернулся в каюту. Профессор Дан хлопнул в ладоши:

— Ну, теперь можно выпить. Выкладывайте, что у вас есть в погребах. Как насчет коньяка хэннеси экстра? Только чтоб был не моложе семидесяти лет.

Донахью мотнул головой:

— Еще рано торжествовать. Самое главное впереди — проявить снимки. А вдруг не получились? Тогда все пойдет насмарку.

— А ниточка лежала? — тихо спросил Уайт.

— Лежала. Я ее не сдвинул. — Донахью вынул бумажник и извлек оттуда конверт. — Вручи Пако, расписку не бери. Скажи, что он получит еще.

Морнингстар покачал головой:

— Значит, шампанского не будет? Нам можно идти?

— Идите, — сказал Донахью, — и помогите Кристу. Я не успокоюсь, пока не выяснится, получились ли снимки. Теперь все зависит от Криста.

Донахью закурил и поставил локоть на стол. Рука его дрожала, и дым от сигареты поднимался зигзагообразно. Крист тряхнул рыжей гривой и провел пальцем по животу:

— Если плохо получилось, сделаю харакири.

Донахью брезгливо скривился:

— Мне нужны отчетливые фотоснимки, а не ваши разрезанные кишки.

Донахью и Уайт остались вдвоем. Донахью вынул из шкафа бутылку шабли и налил себе и Уайту. Они осушили всю бутылку. Открыли вторую.

Уже совсем рассвело, когда явился Бузони — как всегда, чинный и строгий — и сообщил, что все снимки получились — ни одного испорченного. Крист не подвел.

— Садитесь, пейте, маэстро, великолепное вино. — Донахью хлопнул Бузони по спине. — Почему не пришли все? Я уже перестал сердиться. Берите стакан.