Разговор продолжил Андрей:
— Если коротко, то мы отбираем на участке, который нужно оценить, образцы почвы с глубины двух метров от поверхности. И анализируем их на специальном приборе, который я сконструировал. Общий принцип этого анализа хорошо известен в физике и широко применяется в разных областях. Но я ввел в него дополнительную операцию, которая позволяет определить некий ранее неизвестный физический параметр. Мы называем его индекс. И этот индекс ведет себя различно на участках, где есть нефть и где ее нет. Количественная разница между ними в среднем десятикратная, то есть если условно принять индекс на участке без нефти за десять, то на нефтяном он составляет примерно сто. Это как отпечатки пальцев. Ошибиться просто невозможно. Иными словами, индекс содержит прямую информацию о наличии или отсутствии нефти.
— Где был проверен ваш метод, и каковы результаты? — вопросы Шмуэля становились все более четкими и конкретными.
— Метод был проверен на четырех месторождениях в России, на трех в Америке и на одном в Израиле около Ашкелона, которое у нас, как вы знаете, единственное. В общей сложности на восьми месторождениях. Во всех случаях получено стопроцентное подтверждение, то есть, как я уже сказал, разница между образцами, отобранными над нефтяными залежами и за их пределами, в среднем десятикратная.
— У вас есть какое-то документальное подтверждение того, о чем вы говорите?
— Есть таблицы анализов, спектральные диаграммы, карты месторождений с точками отбора образцов и величинами индекса.
— Они у вас с собой?
— Да, конечно. Хотите посмотреть?
— Непременно.
Андрей разложил на столе материалы и дал объяснения.
— Удивительно, но я все понял! — воскликнул Шмуэль. — Это настолько просто, что возникает вопрос: а не нарисовали ли вы это сами?
Андрей и Алекс пожали плечами и натянуто улыбнулись. После короткого замешательства Алекс сказал:
— Ну, во-первых, насчет простоты. Это так же просто, как колумбово яйцо. Пока Колумб не примял верхушку и не поставил его вертикально, никому даже в голову не приходило, что так можно сделать. А во-вторых, насчет того, что мы это сами нарисовали. Если нарисовали, то с какой целью? Один умный человек сказал: обманывать других — грех, обманывать себя — преступление.
— Ну, знаете… Вам же нужны деньги. А ради денег можно и не такие картинки нарисовать.
Наступило неловкое молчание.
— До денег мы еще не дошли. Перед тем как принять решение, у вас будет возможность сделать собственную независимую проверку. Пошлите своих людей на месторождение под Ашкелоном. Пусть они отберут образцы в любых точках над нефтяной залежью и за ее пределами. Технически это несложно. А мы сделаем анализы. Результаты вы нанесете на карту, и тогда все станет ясно, — нашел выход Алекс.
Предложение Шмуэлю понравилось.
— Ну что ж, пожалуй, мы так и сделаем. А сейчас еще один вопрос. Я не очень силен в физике, но хотелось бы знать, как возникает эта десятикратная разница вашего параметра, за счет чего?
Ответ поразил Шмуэля.
— Мы этого не знаем. Мы просто наблюдаем ее, но физическая природа явления нам неизвестна, — сказал Андрей.
— Позвольте, позвольте. Как это — неизвестна? Это что же — шаманство?
— Ну, если хотите, можно назвать и так. Мы не возражаем. Главное, что оно позволяет «видеть» нефть под землей. Это как раз тот случай, о котором замечательно сказал Эйнштейн: «Теория — это когда все известно, но ничего не работает. А практика — это когда все работает, но ничего не известно».
— И вы хотите получить пятнадцать миллионов долларов под метод, который даже не можете объяснить? — Шмуэль намеренно старался казаться возмущенным, хотя заинтересованность его была очевидной.
В разговор снова вмешался Алекс:
— Но в этом нет ничего необычного. В истории техники не раз бывало, что открытие начинали применять на практике задолго до того, как могли объяснить его теоретически. Возьмите компас. Письменные упоминания об использовании его мореплавателями относятся к одиннадцатому веку, а первая гипотеза земного магнетизма, объяснявшая поведение магнитной стрелки, была выдвинута Вильямом Гилбертом лишь спустя пять столетий. Природа позаботилась о том, чтобы тайны и их разгадка лежали достаточно далеко друг от друга — и во времени, и в пространстве. Представьте себе судьбу мореплавания до Гилберта, если бы от компаса отказались на том основании, что физическая природа его неизвестна. Разумеется, без теории природные явления объяснить нельзя, но использовать можно.
Читать дальше