Фредерик Форсайт - Псы войны

За кофе в буфете аэропорта они распрощались. Дюпре решил добраться на автобусе до Орли и купить себе билет на ближайший самолет компании САА до Иоганнесбурга и Кейптауна.

Земмлер вызвался ехать вместе с ним, а потом ненадолго махнуть в Мюнхен. Вламинк сказал, что направляется на Северный вокзал, откуда первым же экспрессом доберется до Брюсселя, а оттуда – в Остенде. Лангаротти собирался ехать на Лионский вокзал, чтобы сесть на поезд до Марселя.

– Давайте не будем терять связь, – сказали они друг другу и посмотрели на Шеннона. Он командир. Он должен позаботиться об очередном контракте, подыскать новую работу, еще одну войну. Ну а если кто-нибудь из них прослышит о работе для группы, ему надо будет с кем-то связаться, очевидно, с Шенноном.

– Я пока останусь в Париже, – сказал Шеннон. – Здесь больше шансов найти временную работу, чем в Лондоне.

Они обменялись адресами. Адресами «до востребования» или адресами баров, где бармен сам передаст письмо или подержит его у себя, пока адресат не зайдет пропустить стаканчик.

После чего они распрощались и каждый пошел своей дорогой.

Их перелет из Африки достаточно надежно держался в тайне, потому что в аэропорту журналистов не было. Но кое-кто слышал об их прибытии и ждал, пока Шеннон, после того как остальные разойдутся, выйдет из здания аэропорта.

– Шаннон.

Голос произнес его фамилию на французский манер и отнюдь не дружелюбным тоном. Шеннон повернулся, и глаза его сузились, когда он увидел фигуру, стоящую в десяти ярдах от него. Крупный мужчина с обвислыми усами. Одет в добротное пальто, предохраняющее от зимней стужи. Он сделал несколько шагов навстречу, и они оказались лицом к лицу в двух футах друг от друга.

Судя по тому, как каждый из них смотрел на другого, нетрудно было догадаться – о любви и дружбе речи нет.

– Ну, – промычал Шеннон.

– Значит, вернулся.

– Да, мы вернулись.

Француз презрительно фыркнул.

– Вы проиграли.

– У нас не было выбора, – ответил Шеннон.

– Послушай моего совета, дружок, – перебил его Ру. Отправляйся в свою страну. Не оставайся здесь. Это было бы неразумно. Этот город мой. Если здесь и возникнет слух о возможном контракте, я первый об этом узнаю и подпишу его. И сам буду подбирать исполнителей.

Вместо ответа Шеннон направился к такси на стоянке и бросил сумку на заднее сиденье. Ру шел вслед за ним, и лицо его покрывалось пятнами от злобы.

– Послушай меня, Шаннон. Я тебя предупреждаю...

Ирландец снова обернулся.

– Нет, это ты меня послушай, Ру. Я останусь в Париже на столько на сколько захочу. Ты на меня и в Конго никогда не производил впечатления, не производишь его и сейчас. Так что заткнись.

Ру гневно посмотрел вслед удалявшемуся такси и что-то пробубнил себе под нос, направляясь к стоянке, где оставил машину. Завел мотор, включил передачу и на мгновение застыл, напряженно вглядываясь в лобовое стекло.

– Когда-нибудь я прикончу этого ублюдка, – успокоил он сам себя. Но эта идея так и не вывела его из дурного настроения.

Джек Малруни повернулся с боку на бок на раскладушке, прикрытой пологом от москитов, и заметил, что темнота над кронами деревьев на востоке понемногу рассеивается. Еле заметно, но достаточно для того, чтобы стали видны очертания обступающего поляну леса. Он потянулся за сигаретой, проклял окружившие его первобытные джунгли и в очередной раз задал себе традиционный для белого человека в Африке вопрос: на кой черт он снова приперся на этот вонючий континент?

Если бы он попытался проанализировать это, то вынужден был бы признать, что не может жить где-либо еще, во всяком случае ни в Лондоне, ни вообще в Британии. Он не выносил больших городов, условностей, налогов и холода. Как все белые ветераны, он одновременно любил и ненавидел Африку, но признавал, что она впиталась в его плоть и кровь за последние четверть века вместе с малярией, виски и миллионами укусов насекомых.

Он впервые выехал из Англии в 1945 году в возрасте двадцати пяти лет после пяти лет службы в Королевских военно-воздушных силах в качестве механика, причем часть времени провел в Такоради, где залатывал изрешеченные «спитфайеры», готовя их к очередному полету в Восточную Африку и на Средний Восток. Это было его первое знакомство с Африкой, и после демобилизации, забрав выходное пособие, он сделал ручкой холодному, сидящему на карточках Лондону и в декабре сорок пятого ступил на борт корабля, отправляющегося в Западную Африку. Кто-то сказал ему, что в Африке можно быстро сколотить состояние.