Владимир Гриньков - Король и спящий убийца

– Получается, что закона вовсе нет?

– Закон есть, – мягко поправил меня Мартынов. – Только нужно немного постараться, чтобы он трактовался в твою пользу, а не в чью-то.

«В чью-то» – это в пользу Орехова. Я понимал.

– Мой шеф осторожничает. Он готов принять твою сторону, но уж больно велик риск. Но и соблазн велик. Вот он и мечется. Если все пройдет гладко – он свалит тех. – Мартынов неопределенно махнул рукой куда-то за окно. – Если он где-то ошибется – те свалят его. Это как в спорте, – засмеялся Мартынов, – побеждает сильнейший.

– Что от меня требуется?

– Ничего! – с готовностью отозвался Мартынов. – Встреться, поговори.

Фактически он предлагал мне поучаствовать в сделке – в моих же личных интересах.

– Хорошо, – сдался я. – Везите вашего интригана.

«Интриган» оказался невысоким веселым старичком с обширной лысиной и внимательным, каким-то ощупывающим взглядом серых глаз. Если с него снять прокурорскую форму и облачить в темные брюки и светленькую рубашку навыпуск, он один к одному был бы похож на тех старичков пенсионеров, которые сидят на лавочках в скверах. Хотя рукопожатие у «пенсионера» оказалось на редкость крепким.

– Рад вас видеть! – сообщил он, ощупывая меня взглядом. – Люблю смотреть вашу программу!

От него как будто исходил какой-то холод. Такое ощущение бывает, когда общаешься с теми, кто имеет право распоряжаться чужими судьбами. Росчерк пера – и жизнь человека изменяется. Я едва удержался от того, чтобы не поежиться.

Поначалу разговор шел у нас ни о чем. И как-то незаметно, слово за слово, подобрались к теме, интересовавшей нас обоих.

– Знаю о ваших трудностях, – сказал мартыновский шеф. – Сочувствую. К тому же все время прятаться – не такое уж легкое дело.

Я кивнул в ответ, подтверждая, что он нисколько не ошибается.

– Ну и что же, Евгений… э-э…

– Иванович, – подсказал я.

– И что же, Евгений Иванович, так и просидите взаперти всю оставшуюся жизнь?

– Нет.

– А что – есть план? – оживился мой собеседник.

– В общем-то есть. Но пока ничего конкретного.

– А вот это зря. Ведь есть же выход! Могу подсказать.

Я изъявил готовность выслушать его.

– Надо прийти в прокуратуру.

– Но меня арестуют! – напомнил я.

– Пусть! Они сломают себе зубы на вас. Они так потом будут жалеть…

– Нет, – сказал я. – Мне такой вариант не подходит.

– Вы не будете одиноки. Я помогу вам, поверьте.

Мне был ясен его план. Он хочет ввести меня в игру. Бросить на съедение врагам. И когда те на меня накинутся, забыв об осторожности, он попытается их подмять. Он надеется, что на мою защиту поднимутся очень многие, дело застопорится, а он в это время демонстративно встанет на мою сторону. В итоге дело развалится, враги будут смяты и уничтожены, а звезда моего собеседника воссияет как никогда ярко. Великолепная перспектива. Особенно в теории.

– И какова же степень вероятности того, что лично для меня все это не закончится тюрьмой?

– Стопроцентно!

Я посмотрел ему в глаза. И смотрел долго-долго, пока он наконец не дрогнул.

– Точно вам говорю! – сказал он. – Ну, в крайнем случае – девяносто девять. Один процент я оставлю на форс-мажорные обстоятельства.

Вот сейчас он был честен – почти.

– Нет, – сказал я. – Девяносто девять процентов – это меня не устраивает.

Потому что остающийся один процент – моя судьба. И нельзя ошибиться.

– Я предпочитаю действовать наверняка. И когда я найду на Орехова неоспоримый компромат…

– Если прежде вас не убьют, – негромко перебил меня мой собеседник.

Я даже не расслышал поначалу и переспросил:

– Что вы сказали?

И тогда он повторил эти страшные слова. Но я нисколько не испугался. Пожал в ответ плечами и сказал:

– А вот тут уж как повезет.

Хотя лично я умирать не собирался.

Самой большой сложностью в последующие дни было избегать контактов с журналистами. Я опасался, что под видом репортера на меня выйдет кто-то из ореховских ищеек, и тогда мне несдобровать. Поэтому там, где мое присутствие не требовалось, действовал Илья. Если же мне приходилось покидать свое убежище, я менял внешность до неузнаваемости. О событиях, происходивших вокруг нас, и об открытой кровавой охоте на меня писали все, и свой кусок хлеба на этом не зарабатывал только ленивый.

– Мы скоро сможем вообще не снимать новых сюжетов, – бурчал Илья. – Популярности у нас от этого не убавится. Все, что требуется, сделают за нас журналисты.