Владимир Гриньков - Король и Злой Горбун

Баранов еще хотел дать ему шанс, переспросил:

– Может, не этот?

– Лицо знакомое, – повторил Михаил Михайлович.

Он ведь, собственно говоря, и не сказал, что именно этот человек грабил. Просто обозначил объект своей ненависти. И все бы ничего, но далее, по условиям игры, для этого человека, указанного Михаилом Михайловичем, должна была начинаться другая жизнь. В этой жизни были солдаты на вышках, лай сторожевых собак, тюремная баланда – и все это на долгие и долгие годы.

– Вот гад, – опять сказал наш оператор.

В чем-то он был прав, конечно. Потому что указанный Федько «бандит» был очень даже неплохим парнем. Он преподавал в вузе, и одновременно писал диссертацию по проблемам изучения полициклических ароматических гидрокарбонатов. У него было двое прелестных детей и любящая жена. Школу он закончил с отличным аттестатом. В общем, на громилу со стремящимся к нулю «ай-кью» он не тянул совершенно.

Я выглянул в коридор. Там уже все было готово.

– Запускайте женщину! – прошипел я.

Через несколько секунд дверь кабинета открылась.

– Товарищ следователь! Женщина доставлена! – доложил вооруженный автоматом милицейский сержант.

При этом известии следователь заметно воодушевился. Подошел к детине, на которого указал Михаил Михайлович, и с явно выраженной угрозой в голосе произнес:

– Если и она сейчас на тебя укажет – пиши пропало!

Обернулся к Федько, пояснил:

– Мы разыскали женщину, которая видела лицо того грабителя.

Я увидел, что Михаила Михайловича охватывает схожий с охотничьим азарт. Угадал или не угадал? Вот спектакль так спектакль!

– Введите! – провозгласил следователь.

Вошла женщина среднего возраста. Скользнула взглядом по присутствующим, но следователь уже взял инициативу на себя.

– Перед вами подозреваемые, – сказал он. – Среди них есть грабитель. Вы наверняка его узнаете.

Женщина с готовностью кивнула.

– Посмотрите внимательно, – попросил следователь. – Вот они, перед вами. – И повел рукой вдоль шестерки «рецидивистов».

Федько даже дыхание затаил. У него было такое лицо, словно лично для него все решалось в эту самую минуту. Если женщина не признает бандита – как тогда верить в справедливость?

Женщина прошла вдоль ряда. Федько замер и забыл, как дышать.

– Что-то нет тут таких, – с сомнением сказала главная свидетельница.

Одна из наших камер сейчас снимала лицо Михаила Михайловича. Бездна чувств! Море переживаний! Жизнь или смерть!

– Посмотрите еще, – попросил следователь.

Он по должности не мог смириться с поражением. Уж из шестерых-то подозреваемых можно выбрать одного виноватого! Это же так просто!

– Нет! – покачала головой женщина. – Не вижу я его тут.

И даже виновато вздохнула.

– А этот? – подсказал ей Федько.

Не выдержал все-таки!

Женщина взглянула на него, потом на указанного им парня.

– Нет, – сказала и опять вздохнула.

И снова повернулась к Федько. И все вдруг увидели, как она начинает стремительно меняться в лице. Менялась в лице и пятилась.

– Что такое? – обеспокоился Михаил Михайлович.

– Он! – потрясенно выдохнула женщина.

Судорожно вздохнула и взвизгнула:

– Он! Ой, мамочки! Он! Он грабил!

– Что такое? – повторил Федько, багровея лицом.

– Он! – визжала женщина. – Ой, спасите меня! Вот он – бандит!

Она ломилась в дверь, но никак не могла выйти, потому что надо было повернуть ручку, а женщина пребывала в такой истерике, что ничего не понимала.

– Вы о чем? – изобразил непонимание следователь.

– Вот он стену ломал!

– Михал Михалыч? – изумился следователь.

– Не знаю, как его зовут! – рыдала женщина. – Но рожу эту бандитскую я запомнила на всю жизнь!

– Вы полегче! – оскорбился Федько.

– Он! Он! – упорствовала женщина.

– Вы уверены? – заинтересовался следователь.

– Ну конечно! Только сейчас он в рубашке, а тогда в куртке был!

– В какой куртке? – быстро спросил следователь, и его взгляд стал холодным и цепким.

– В синей. А вот здесь у него карманы.

– Какие?

– Черные такие.

Михаил Михайлович потерял дар речи. Хотел что-то сказать – и не мог. Его куртка – синяя, с черными накладными карманами – висела сейчас в кабинете следователя. И следователь, похоже, тоже об этом вспомнил. Ушел и через минуту вернулся с курткой.

– Эта?

– Она самая, – плача, подтвердила женщина.

– Врет! – взъярился Федько.

Он был возбужден и готовился защищать собственную честь до последнего. Но следователь, кажется, уже выстраивал собственную схему.