Александр Романенко - О классовой сущности сионизма

В. И. Ленин выработал точную политическую тактику по отношению к Бунду: «С Бундом надо быть корректным и лояльным (в зубы прямо не бить), но в то же время архихолодным, застегнутым на все пуговицы и на законной почве припирать его неумолимо и ежечасно, идя до конца без боязни» [63]. Создатель партии революционного пролетариата считал противодействие бундизму одним из важнейших направлений всей рабо­ты по подготовке ее II съезда и призывал: «Подготовлять комитеты против Бунда — одна из самых важных задач момента, и это тоже возможно вполне без нарушения формы»[64].

В. И. Ленин, все искровцы решительно настаивали на обсуждении вопроса о месте Бунда в партии с самого начала работы съезда. «Мотивы для постановки вопроса о Бунде на первое место имеются и формальные, и моральные. Формально мы стоим на почве Манифеста 1898 года, а Бунд выразил желание изменить коренным образом организацию нашей партии. Морально многие другие организации выразили несогласие с Бундом по этому вопросу; таким образом возникли резкие разногласия, вызвавшие даже полемику. Нельзя поэтому приступить к дружной работе съезду, не устранив этих разногласий»,— говорил В. И. Ленин в своем выступлении на съезде еще при обсуждении порядка дня—18 июля 1903 года [65], на втором после торжественного открытия (17 июля) заседании[66].

Большинство делегатов съезда: 30 против 10 (в секретарской записи в протоколе: «при трех воздержавшихся») выступило за ленинское предложение о том, чтобы рассматривать вопрос о месте Бунда в партии в первую очередь[67]. Последовавшие заседания съезда полностью подтвердили правильность ленинской тактики по отношению к Бунду. Непримиримая борьба против бундизма, выявление его оппортунистической линии с самого начала, безусловно, в большой мере способствовали уяснению делегатами съезда подлинной роли Бунда на съезде. Делегация Бунда неизменно, активно, воинствующе выступала, по определению В. И. Ленина, за все, «что похуже», образовывала блоки с антиленинцами по многим вопросам. И это — в обстановке, когда из 51 ре­шающего голоса, которыми располагали делегаты, 33 принадлежали сторонникам «Искры», 10 — колеблющемуся центру— «болоту» и 8 — противникам ленинских идей — бундовцам (5) и «экономистам» (3). Искровцы «раскололись, в свою очередь, на две подгруппы,— указывал В. И. Ленин, анализируя итоги всего съезда.— Одна подгруппа, приблизительно в 9 голосов «„мягкой, вернее, зигзаговой линии"... и около 24 голосов искровцев твердой линии, отстаивавших последовательный искризм...»[68]. «Мягкими» искровцами В. И. Ленин называл тех, кто шел за Ю. Мартовым, а Мартов (псевдоним Ю. О. Цедербаума) занимал по отношению к бундизму и сионизму вполне определенную позицию. «В день международной солидарности рабочих, 1 мая 1895 года, небезызвестный Мартов, один из будущих лидеров мень­шевизма, отнюдь не именуясь сионистом, высказал следующие идеи в своем выступлении: «Поставив в центр программы массовое движение, мы должны были приспособить нашу пропаганду и агитацию класса, т. е. сделать их более еврейскими... Мы должны решительно признать, что наша цель, цель действующих в еврейской среде социал-демократов, состоит в том, чтобы создать специально еврейскую рабочую организацию»[69]. Речь идет о докладе Ю. Мартова «Поворотный пункт в еврейском рабочем движении», сделанном им в Вильно на собрании еврейской интеллигенции примерно за два года до образования в России Бунда и сионистской объ­единенной организации. Таким образом, есть все основания видеть в политическом облике Мартова такие черты, которые вполне объясняют его особенное отношение к бундизму.

Итак, в связи с остротой борьбы на съезде против оппортунизма, ленинская тактика — поставить вопрос о Бунде на обсуждение съезда с самого его начала — свидетельство глубокого понимания В. И. Лениным сущности, особенностей бундизма.

И в ходе обсуждения этого вопроса бундовцы в пылу полемики вполне проявились как оппортунисты. При голосовании резолюции «О месте Бунда в партии» съезд 46 голосами против пяти бундовских отверг, «как безусловно недопустимую в принципе, всякую возможность федеративных отношений между РСДРП и Бундом»[70]. Следует заметить, что Ю. Мартов высказывался в пользу «более расширенной автономии» для Бунда, а Л. Троцкий (Л. Д. Бронштейн) предлагал признать Бунд в качестве специальной организации партии для агитации и пропаганды среди еврейского пролетариата.

В течение работы съезда (до ухода бундовской делегации 5 августа с 27-го, утреннего заседания) делегаты Бунда выступали чрезвычайно активно. Например, Либер (М. И. Гольдман) только при обсуждении проекта Программы партии выступил более 20 раз. В союзе с бундовцами нападали на проект Программы, написанный В. И. Лениным и Г. В. Плехановым, «экономисты» Акимов (В. П. Махновец), Мартынов (А. С. Пиккер) и другие. Троцкий при обсуждении Программы высказал одно из своих коренных оппортунистических положений о том, что «диктатура пролетариата будет не конспираторским „захватом власти", а политическим господством организованного рабочего класса, составляющего большинство нации» [71], то есть он отрицал возможность социалистической революции в России до тех пор, пока рабочий класс не будет составлять большинство нации. По Троцкому, Россия должна была бы пережить длительный период капиталистического развития, прежде чем в ней созрели бы условия для установления диктатуры пролетариата.