Эйсукэ Накадзоно: СЕЯТЕЛИ ТЬМЫ

— В таком случае я должен немедленно связаться с редакцией, — сказал Кохияма.

— К сожалению, это невозможно.

— Как?! — возмутился Кохияма. — Если уж мне нельзя уйти, я должен по крайней мере хоть объяснить причину своего отсутствия. Я, правда, всего-навсего репортёр, но я должен…

— К сожалению, это невозможно, — не меняя тона, повторил Тэрада.

— Позвольте, это становится похоже на какую-то скверную шутку. Чума — одна из самых страшных болезней, дающих, по официальной статистике, наиболее высокий процент смертности! Врачи обязаны немедленно сообщать о такого рода заболеваниях. И вообще необходимо как можно шире информировать население об этом!

— Долг врача — изолировать больного, подвергнуть карантину всех подозрительных, не допускать общения с теми, кто ухаживал за больным, произвести дезинфекцию, — невозмутимо проговорил Тэрада.

— Тем более вы не должны возражать против того, чтобы я позвонил в редакцию.

— Я, мой дорогой, в данном случае забочусь о репутации Убукаты.

— Какой же ущерб репутации покойного может причинить сообщение в газете о действительной причине его смерти? Не понимаю!

— Поговорка гласит. «Пусть мёртвый мирно в гробе спит…»

Было очевидно, что Тэрада хотел отмахнуться от назойливых расспросов Кохиямы, хотя, возможно, и сам сознавал убедительность его доводов.

Кохияма посмотрел на Эмму, которая молча слушала их спор. Поймав на себе взгляд Кохиямы, она умоляюще посмотрела на него.

— И вы такого же мнения? — спросил, обращаясь к ней, Кохияма.

— Я не знаю, какую цель ставил перед собой отец, и, чтобы узнать это, я решила действовать, как велят эти господа.

Она была в красном вязаном платье. Сейчас в ней больше не было той строгой величавости, которую придавал ей траур, она казалась удивительно нежной, мягкой и доступной. Чувствовалось, что ей хочется как-то разрядить гнетущую атмосферу, отогнать от себя печальные мысли. Как ни странно, яркий наряд лишь ещё больше подчёркивал выражение беззащитности на её лице.

— В этом доме, — снова заговорил Тэрада, — живут три семьи, четвёртая квартира сейчас пустует. По приказу директора института все находящиеся в доме люди с сегодняшнего дня и до конца карантина прекращают общение с внешним миром. И все дали на это согласие.

— Но я-то своего согласия не давал! — резко возразил Кохияма. — Вы, кажется, хотите замять это дело с чумой! Опасная затея!

Но тут к нему подошёл тот самый молодой человек в очках и белом халате, который открыл им дверь. В руках у него была металлическая тарелка со шприцем.

— Я Катасэ, бывший ассистент доктора Убукаты, — представился он. — Я должен сделать вам прививку.

— Прививку? — Кохияма вздрогнул. — Против чумы?

— Да. Это противочумная сыворотка. Необходимое, неотложное средство, если есть подозрение, что начался инкубационный период. Вводя эту сыворотку, мы создаём пассивный иммунитет. Кроме того, делается предохранительная прививка Хавкина [5] Хавкин В.Л. (1860–1930) — крупный русский микробиолог и эпидемиолог, работавший в Пастеровском институте в Париже. . Эта вакцина состоит из убитых чумных палочек, она способствует образованию активного, длительного иммунитета.

Катасэ поднял шприц, как бы приказывая Кохияме приготовиться к уколу. После минутного колебания Кохияма снял пиджак и закатал рукав рубашки. Катасэ резиновым жгутом стянул ему руку выше локтя, нащупал вену, протёр кожу ваткой, смоченной в спирте, и ввёл шприц. Кохияма почувствовал лёгкий укол, как при обычном внутривенном вливании.

На руке с набухшими голубыми жилками возле жгута осталось красное пятнышко. Вид этого пятнышка подействовал на него отрезвляюще.

Тем не менее он пока ещё не отказался от своего намерения позвонить в редакцию и во что бы то ни стало вырваться из этого дома.

— А себе вы сделали прививку? — спросил он, переходя в контратаку.

— Да, — ответил Катасэ, — всем здесь сделана прививка несколько дней назад. А некоторым уже тогда, когда у доктора Убукаты появились первые подозрительные симптомы. Я уже сказал, что инкубационный период длится от двух до шести дней.

— Поэтому в качестве предупредительной меры устанавливается десятидневный карантин, — официальным тоном объявил Тэрада. — Если, к счастью, за это время никто не заболеет, можно будет снять карантин через неделю.

Кохияме вдруг стало страшно. Чума! Нет, его пугали не её своеобразные признаки, из-за которых она получила название «чёрная смерть».. Но эта неизвестность, эта внезапность, это коварство. Скорее, именно это больше всего пугало его.