— Вот сволочи, — внутренне содрогнулся Чумаков, рассматривая фотографии, — ничего не скажешь, умеют работать…
Там он был изображен вместе с моджахедами, расстреливающими пленных советских солдат. На другой он держит в руках за волосы отрезанную человеческую голову. Ее русые волосы, круглое лицо, явно указывали, что она принадлежит его соотечественнику. Что, что, но такого садизма со стороны американцев, он уж точно не ожидал.
— Но это же фальсификация! — потрясенно посмотрел он на американца.
— Конечно, фальсификация, — снисходительно улыбнулся тот, отбирая у Чумакова фотографии. — Но ей, у вас на родине, поверят. Ее напечатают у нас в специальных брошюрах, где говорится о попавших в плен советских солдатах, которые потом разойдутся по всему миру, не минуя и Советский Союз…
Чумаков словно в прострации опустился на стул и невидяще уставился в пол.
— Вот так-то будет лучше, мистер Чумаков, — снова улыбнулся «американец», и уже без всяких предисловий в довольно жесткой форме сказал:
Через несколько дней, с вами начнут работать наши инструктора. Вы же сами говорили, что являетесь неплохим специалистом по минно-подрывному делу. Вот вас и проверят. Если вы подтвердите, как там у вас называется….да, классность, вас направят в учебно-тренировочный лагерь «Хангу», где вы будете обучать моджахедов. По секрету скажу вам, мистер Чумаков. Сначала вас думали направить в учебно-тренировочный лагерь «Бадабера», но отказались. Там сейчас находятся ваши соотечественники, — пленные советские солдаты. Встреча с ними, вы надеюсь, понимаете причину, была бы для вас далеко не желательной. А дальше? Дальше будет видно. Все будет зависеть от того, как вы себя зарекомендуете.
По всему было видно, что американец был доволен собой. Еще бы! Он добился своего, — сломал волю русского. Считавшийся неплохим специалистом в разведке, Джек Коллин, так звали американца, сразу рассмотрел в этом пленном незаурядную личность, которая, если ее хорошо отшлифовать, может стать, если не «супер», то близким к этой категории агентом, это уж точно…. Спецназовец, прекрасно подготовленный, он по всем параметрам подходит под шкалу «зеленых беретов». То, что не рассмотрел в нем Джек Коллин, рассмотрели коллеги из «Дома свободы». Они так и сказали о нем: «Этот русский, крепкий парень!»
Чумаков понравился ему еще и потому, что не испугался жестких испытаний. С ним действительно пришлось поработать. И парни, — специалисты по идеологической и психологической обработке, похоже со своей задачей справились.
Вот так Чумаков и оказался инструктором в учебно-тренировочном лагере «Хангу» по подготовке прибывающих туда из Афганистана, моджахедов.
Здесь, в расщелине, среди высоких молчаливых гор, с рассвета, до поздней ночи, шла нелегкая учеба сотен молодых парней, которым предстояло в совершенстве овладеть профессией убийц. Программа была жесткой и разнообразной. Она предусматривала обучение моджахедов владению всеми видами легкого стрелкового оружия. Американские инструктора учили их мастерству подрывного дела и поджогов, убийству в открытом бою, и удару ножом в спину, отравлению водоемов, распространению ложных слухов. Особое внимание было уделено ведению допросов захваченного в плен противника. Роль пленных здесь никому не приходилось играть. Они были настоящими, привезенными из-за перевала, с афганской стороны. Чумаков совсем недавно видел этих военнопленных. — трое советских солдат, и четверо афганских. Как ведутся допросы пленных, ему не нужно было рассказывать. Не так давно эти методы допроса он испытал на себе. Но самым ужасным и бесчеловечным было то, что среди пленных афганских военнослужащих, оказывались не только земляки, но и родственники тех, кто вел их допросы. И те, кто не выдерживал этих пыток, и те, кто отказывался вести эти изуверские допросы, расстреливались на месте.
Комнатка, которую ему отвели для проживания, была в одной из казарм моджахедов. Правда, вход в нее был отдельным. В свободное от проведения занятий время, он имел право беспрепятственного перемещения по лагерю, но выход за его пределы, ему был закрыт.
Внешне он ничем не отличался от моджахедов постоянного состава лагеря. Так же, как и все они, одет был в полувоенную форму, — камуфлированная американская куртка, под ней длинная афганская рубаха, безразмерные шаровары, высокие американские ботинки. Одеяние завершала шапочка-нуристанка, чем-то похожая на морскую бескозырку, пошитая из серого шинельного сукна.
Читать дальше