Майкл Доббс - Зайти с короля

Маккиллин с рассеянным видом откинулся на спинку, на самом деле разглядывая наверху галерею прессы. Над тонкой резной балюстрадой он видел только лица репортеров — напряженные, ждущие. Их перья, их штампы были уже готовы к работе. Что же, он не заставит их долго ждать, ввяжется в бой при первой же возможности, помашет своим знаменем и удалится с поля боя еще до того, как разгорится настоящее сражение и все выйдет из-под контроля. Права человека — вот его тема. Чертовски удачная идея.

Мадам спикер уже задала первый вопрос, спросив премьер-министра о мероприятиях, намеченных у него на сегодня, и Урхарт дал свой обычный и рассчитанно туманный ответ, отметив лишь несколько официальных мероприятий, „помимо ответов на вопросы в палате".

— Он забудет про все остальное. — Это был голос „зверюги" со скамьи ниже прохода, на которой он давно и прочно обосновался. По виду „зверюги" можно было заподозрить, что у него расстройство желудка, вызванное, скорее всего, сандвичами и пинтой горького пива.

Урхарт коротко ответил на первый вопрос о местных дорогах, заданный переживающим за своих избирателей депутатом от округа, где он прошел с небольшим перевесом. Настала очередь Маккиллина. Он наклонился вперед и повернул голову н мадам спикер.

— Лидер оппозиции. — Голос мадам спикер вызывал его к барьеру. Он даже не успел поняться с места, как еще один голос прорезал гул зала:

— Его не спутаешь с лидером оппозиции, этого жалкого вонючего лизоблюда.

Щеки Маккиллина покраснели сначала от гнева, потом от изумления. Это был „зверюга". Член его собственной франции!

— И порядку! К порядну! — завизжала мадам спикер. Она знала, что в такой предгрозовой атмосфере, в зале, заполненном стиснутыми мужскими плечами и толкающимися локтями, следовало навести железный порядок с самой первой минуты. Это было делом жизни и смерти.

— Я слышала это. Достопочтенный член палаты должен немедленно взять свои слова обратно!

— А как бы еще вы назвали того, кто наплевал на свои принципы и лижет задницу королевской семье? Он вылизал ее до блеска.

Депутаты оппозиции онемели, словно сраженные громом. Заднескамеечники правящей партии тоже пришли в замешательство, не определив, поддержать ли им „зверюгу" или осудить его грубость. Они твердо знали, однако, что надо производить как можно больше шума и лить в огонь как можно больше масла. Посреди все нарастающего гула „зверюга" со сбившимся на лоб клоком волос, в своей кричащей спортивной куртке нараспашку не обращал никакого внимания на попытки его утихомирить.

— Но это же бесспорный факт, что…

— Ни слова больше! — завизжала спикер. Ее полукруглые очки сползли на нос, под париком ей сделалось жарко. — Я без колебаний назову имя досточтимого члена палаты, если он немедленно не возьмет свои слова обратно!

— Но…

— Обратно, обратно! — Крики теперь неслись со всех сторон.

Сержант стражи, парламентский констебль в черном костюме палача, дополненном шелковыми чулками и бутафорским мечом, стоял наготове у барьера, готовый выполнить распоряжения мадам спикер.

— Но… — начал „зверюга" снова.

— Обра-а-атно!

Это было сущее столпотворение. „Зверюга" с невозмутимым видом оглядывался по сторонам, словно не слышал рева зала и не видел рук, размахивающих папками. Потом он улыбнулся, покорно склонив голову, как будто поняв наконец, что его игра окончена.

— О'кей. — „Зверюга" посмотрел в сторону кресла спикера. — Так какие слова я должен взять обратно? Жалкий? Вонючий? Или лизоблюд?

В буре возмущения крики мадам спикер были

едва слышны.

— Все! Я хочу, чтобы вы взяли назад все! Наконец ее услышали.

— Все сразу? Вы хотите, чтобы я взял назад всё сразу?

— И немедленно! — Парик у нее съехал на сторону, и она пыталась поправить его, прилагая отчаянные попытки сдержаться и не уронить своего достоинства.

— Хорошо, хорошо. — „Зверюга" поднял обе руки, успокаивая депутатов. — Все вы знаете мою точку зрения по поводу пресмыкания перед Их Королевскими Величествами, но… — он бросил вызывающий взгляд на свору парламентских псов, готовых вцепиться ему в глотку, — если вы решаете, что я не могу говорить таких слов, я готов взять их обратно, и я сделаю это.

— Сейчас же! Немедленно!

С обеих половин зала неслись одобрительные крики. Теперь „зверюга" смотрел на Маккиллина.

— Да, я ошибся. Вы несомненно можете спутать его с лидером оппозиции. Жалкий вонючий лизоблюд!