Дмитрий Дивеевский - Дровосек

– Ничего, кроме основания альтернативной партии, которая способна перехватить власть, мы придумать не сможем. В природе все просто. Никаких особых чудес нет. Нужно готовить появление партии.

– Интересно, и в каких же катакомбах должна зародиться эта искра?

– А прямо в ЦК. Призрак новой партии бродит по коридорам вашей богадельни. Ну и какая ерунда, кроме социал-демократии может прийти в голову функционеру, разочаровавшемуся в прелестях коммунистической модели?

– Ты прав. Об этом повсеместно шепчутся наши работники. И кивают на шведский опыт.

– Вот! Прекрасный опыт. Надо к чертовой бабушке запретить КПСС и учредить советскую социал-демократическую партию имени товарища Улафа Пальме. Шучу, конечно. Но с тех пор, как вопрос раскрутки антикоммунистической дискуссии успешно решен, твоя задача – вести дело к расколу КПСС, и мы не видим никаких реальных путей, кроме образования внутри этого монстра социал-демократической группировки. Согласен?

– Неплохо задумано. Я немало размышлял над таким вариантом. Он довольно рискованный. Ты знаешь, что по нашему Уголовному кодексу образование политических партий – дело небезопасное. Можно загреметь в Сибирь.

– Саша, дорогой, не бойся. Паспорт любой западной страны и нужный для безбедной жизни счет тебе гарантированы. Ну, а риск… В нашем деле без риска нельзя. Присмотрись к сотоварищам, потихоньку сформируй сначала воображаемую группу единомышленников. А потом начинай работать с ними в действительности. Без раскола КПСС нельзя продвинуться вперед, даже с Горбачевым. Кстати, как ваши отношения?

– Ничего себе. Мишка, конечно, занесся выше некуда. Но без меня ему трудно. За советом постоянно опускается до моей скромной личности, а получив, выдает его за собственный продукт. С мозгами у него перебои.

– Вот и хорошо. Помни, мы тщательно отслеживаем процессы в ЦК и считаем, что в этом году совершился перелом. Атака консерваторов отбита. Ты стал ответственным за международные дела и можешь свободно маневрировать. Лозунгам перестройки – полная свобода. Надо вести дело к концентрации вокруг тебя функционеров, понимающих неизбежность конца КПСС. Такие дела не делаются за ночь, но помнить о них надо даже ночью, согласен?

– Ты прав, как всегда, Хаим. Другого пути нет. Будем идти этим путем. Глядишь, что-нибудь получится.

– Получится, Саша. Обязательно получится, дорогой.

«За уголовника, что ли, меня считают», – думал Воронник, разглядывая нового соседа по камере. – Снова внутрикамерного агента подсунули, будто я сам когда-то не изучал эту науку».

То, что его сосед работал по заданию следствия, было правдой. Следователи также прекрасно понимали, что Воронник не сомневается в роли этого человека. Зато они понимали и другое: одиночество и тоска заставляют разговаривать даже с тем, кто на тебя непременно донесет. Простой и верный расчет оправдывал себя. Геннадию необходимо было облегчить душу, и он говорил с Андреем даже тогда, когда тот не задавал вопросов.

– Они хотят знать, почему я стал предателем? Я им уже говорил, и ты еще раз передай: я не знаю. Тот денежный долг, из-за которого я связался с американцами, был условным предлогом. Я бы мог легко выкрутиться. Даже мог просто повиниться. Самое страшное, что со мной сделали бы – это выгнали из органов. И все. Разве можно сравнить это с «вышкой»? Я не знаю, Андрей, почему я предал. Сам хочу понять, а не могу.

– Может быть, ты в советской власти разочаровался, неосознанную враждебность на нее затаил? А потом эта враждебность неожиданно выплеснулась?

– Не было такого. Конечно, наши маразматики в Политбюро меня раздражали. А кого они не раздражали? Но уже пришел Горбачев, появились новые надежды, понимаешь? И потом, нас ведь учили быть верными не Политбюро, а своей стране. Какая бы она ни была. Что мне это Политбюро? Другое дело, что я в доктрине коммунизма разочаровался. Было дело – решил ее поглубже изучить. Стал в свободное время основоположников читать и запутался окончательно. Топтался, топтался и понял, что и эти классики тоже никакой ясной концепции не имели. Чушь и вранье. И такая пустота душу обуяла. С одной стороны, собственные воспитатели обманули, а с другой – с какой-то непонятной демократией борюсь, которую тоже не могу постигнуть. Люди там сыто живут. По крайней мере, в европейских странах, но совершенно очевидно, что в политике их как быдло используют. КПСС и то честнее с народом была, чем западные демократы. Она хоть сама добросовестно заблуждалась и народ за собой в болото тянула. А на Западе – там все по расчету. Толпе дают возможность выбирать клоунов и драть глотку сколько хочешь, а за кулисами набивают свои кошельки. Вот и попал я в состояние невесомости, Андрей. Шел по жизни, как канатоходец без шеста. Дунуло на меня сквозняком, я и свалился.