Сэм Борн - Избранный (в сокращении)

Постепенно она припоминала — два дня назад она написала Робу из отдела Южной Азии. Он был одним из очень немногих ее знакомых здесь; как и она, ветеран гуманитарных миссий ООН.

Лонгли театрально откашлялся.

— «Разведка в АфПаке — регионе Афганистана и Пакистана — предлагает тесное сотрудничество с Исламабадом» и так далее, «что не доходит до этих ослов в Пентагоне, в особенности до главного ослища, самого доктора Энтони Ословича». — Он положил лист бумаги на стол и обратил на Мэгги ледяной взгляд.

Сердце у Мэгги упало.

— Как вы понимаете, министра обороны не обрадовало такое описание его персоны чиновниками из Белого дома.

— Но откуда, черт возьми, он узнал…

— А оттуда, — Магнус Лонгли подался вперед, — оттуда, мисс Костелло, что ваш друг из Госдепартамента переслал ваше предложение относительно сотрудничества с Пакистаном коллегам в Пентагон. Но при этом забыл воспользоваться одной важной клавишей этой проклятой машинки. — Он указал на свой компьютер, экран которого был темен. — Клавишей «удалить».

— Нет, — в ужасе прошептала она.

— Увы, да! — Он протянул распечатку.

Одним взглядом охватила она список руководящих чиновников Пентагона в адресной строке. Как мог Роб допустить столь элементарную ошибку? А она как могла?

— Он хочет, чтобы вы немедленно уволились. Прямо сегодня.

— Это всего лишь одно слово в одном письме. Это просто офисная шутка. — В ее голосе слышалось отчаяние.

— Вы читаете газеты, мисс Костелло? Или вы предпочитаете блоги? — Последнее слово он произнес так, словно у него перед носом помахали грязной тряпкой.

Мэгги показалось, что Лонгли нарочно строит из себя этакого старого хрыча. Не может он быть настолько отсталым, иначе не просидел бы так долго в самых верхах.

— Может быть, вы слышали, что наш министр обороны, как бы это сказать, не принадлежит к числу приверженцев президента?

— Разумеется, я это знаю. Адамс выступал против него с момента выдвижения кандидатов.

— Вы следите за ситуацией. Да. Президент собрал «команду соперников», как восхищенно ее называют. Но еще Линкольн понимал, что хоть это и команда, но все-таки соперников. Так что доктору Адамсу захотелось размяться и показать, что его влияние распространяется и за пределы Пентагона.

— Что означает: он хочет меня уволить.

Глава администрации встал из-за стола.

— О том и речь. Разумеется, не доктор Адамс принимает окончательное решение. Оно утверждается в этом здании.

Что бы это значило, черт возьми? В этом здании. Хочет ли Лонгли сказать, что решает он сам, или же вопрос, потеряет Мэгги работу или нет, относится к компетенции президента?

— А президент об этом знает?

— Кажется, вы забываете, что Стивен Бейкер — президент Соединенных Штатов Америки, а не начальник отдела кадров. — Лонгли брезгливо дернул губой, словно произнесение этих абсурдных, нелепых слов могло испачкать ему рот. — На президента работают сотни людей, и у вас не такая высокая должность, чтобы он имел отношение к вашему трудоустройству.

Стало быть, окончательное решение принимает Лонгли. Тогда надежды нет.

— Меня ждут, мисс Костелло. Уверен, мы с вами еще поговорим в ближайшее время.

Значит, она уволена.

Мэгги выдохнула лишь в своем кабинетике, забившись в безопасную норку. И так всю жизнь: ей предоставляются фантастические возможности, а она норовит все изгадить. Не то чтобы Адамс не осел. Осел, и еще какой! Но с ее стороны наивно было писать об этом по электронной почте. Сколько ей лет? Скоро уж сорок. И когда только жизнь ее научит? Она ведь известный дипломат и мастер мирных переговоров, требующих безмерной чуткости и осторожности, и вдруг такая осечка… Вот идиотка!

Когда три года назад она вернулась из Иерусалима, ее провозгласили женщиной, совершившей прорыв к мирному процессу на Ближнем Востоке. Тогда она была завалена предложениями работы. Все «мозговые центры», все университеты мечтали заполучить ее к себе. И еще, к вящему ее изумлению, отношения с Ури получили продолжение. Они познакомились в Иерусалиме. Она давно научилась с недоверием относиться к дорожным романам, особенно к тем, которым опасная ситуация и близость смерти придают излишний ореол геройства. Любовь под бомбами прекрасна, но недолговечна. Однако, когда Ури предложил ей поселиться в его квартире в Нью-Йорке, она не сказала «нет». Правда, сохранила за собой квартиру в Вашингтоне, предполагая, что будет жить у него наездами. Но вскоре они с Ури обнаружили, что оба хотят проводить как можно больше ночей в одном городе — и в одной постели. И казалось, это не кончится никогда.