Владимир Свержин - Марш обреченных

– Мангуст второй – готов.

– Мангуст третий – готов.

– Мангуст четвертый – готов.

Великолепно. Поехали.

Майор Пластун оказывается позади молодого человека в синей адидасовской куртке, примерно в метре от него. В руках у него пачка «Кэмел». Он достает сигару, подносит к ней зажигалку…

Мужчина впереди останавливается и начинает падать. Что ж, кладбище – штука печальная. Поплохело мужику. Бывает. Вот и люди добрые (это мы-то!) подскочили. Не дали упасть. Подхватили под руки. В машину усадили.

Спроси кто, как дело было? Так и расскажут. Своими глазами видели. Ну, глаза человеческие – вещь хорошая, одна беда – обмануть их проще простого. Поди, разгляди со стороны, что в сигарете «Кэмел», с виду самой что ни на есть обыкновенной, внутри трубочка, а в трубочке, совсем как в старой сказке, иголочка, а на конце иглы, в оперативном лексиконе носящей прозвище «верблюжьей колючкой» как и полагается – смерть. В нашем случае, правда – обморок. Но это в данном случае.

Наша самозваная «скорая помощь» срывается с места и выскакивает на дорогу. А вот и конкуренты! Белый «Ауди» пытается повиснуть у нас на хвосте. Пара спортивных ребят в салоне. На лицах смесь недоумения и испуга. Впрочем, может, мне это только показалось. Поехали, мальчики, покатаемся. Визг тормозов, звон разбитого стекла… Ну вот и приехали. Тагир Насурутдинов на своем «Опеле» пошел на таран. Водила выскочил. Бедняга весь на нервах. С кулаками бросился. Ну вот! Зря это он! Нас в Центре ведению боя не учат. Учат его пресечению. Быстро и однозначно. Не оставляя шансов противнику.

Вот и наша доблестная милиция подоспела. В жизни бы она так поспевала, а не только в нашем спектакле.

Бросаю взгляд на нашего подопечного: никаких признаков жизни. Ничего, скоро тебе полегчает. До лазарета недалеко.

Забавное место, этот наш лазарет. Очень забавное. Для любителей черного юмора. В те времена укромные, когда вожди нашей отчизны по зрелому разумению отказались от практики бить своих политических оппонентов альпенштоком по голове, возникла необходимость в методах, так сказать, более изящных и «интеллигентных».

Посовещавшись в своей лубяной избушке, магистры плаща и кинжала взяли курс на сближение прикладных разделов науки и государственной безопасности. И, как это всегда бывало в подобных случаях, результаты не заставили себя долго ждать. Обдышался цианидами Степан Бандера, получил свой «укол зонтиком» болгарский ведущий Би-Би-Си Марков… Но это только те, по поводу кого бушевала «продажная западная пресса» и водили хороводы толпы «всяческих отщепенцев». А сколько было акций, прошедших вполне успешно? Вы не знаете. И правильно. Иначе бы историю нашего столетия в очередной раз бы пришлось изрядно перекраивать. Так вот, когда достойные наследники Рене Флорентийца [7], совершая подвиги трудового героизма на своем рабочем месте, стали давать вполне ощутимые результаты в борьбе с «врагами дела мирового пролетариата», словно грибы после дождя стали появляться различные лаборатории и исследовательские центры, специализирующиеся на подобной смертоубийственной технике. Понятное дело, что располагались эти научные заведения вдали от лишних глаз, там, где никто и ничто не могло бы помешать напряженной умственной работе этих поставщиков дьявола.

Временно оставшись не у дел после разразившегося скандала с перебежчиком Сталинским и судом над генералами Судоплатовым и Эйтинганом, ученые мужи тем не менее продолжали свои исследования под опекой Лубянки. Ну, конечно же, просто так, от безделья…

Безобразию этому положил конец светлой памяти Юрий Владимирович Андропов. Передавая в руки генерала Рыбакова подписанные документы на организацию нашей смешной конторы, он напутствовал его: «Помни, им не должно быть равных». Надо сказать, Николай Михайлович на пожелал усилий на то, чтобы сполна оправдать высокое доверие начальства.

Вместе с бумагами, дающими добро на наше существование, Центр получил ряд движимого и недвижимого имущества, призванного служить повышению нашей боевой мощи. Среди прочей недвижимости был и этот «лазарет» со всем его обслуживающим персоналом и оборудованием.

Не знаю, давали ли сотрудники этой лечебницы клятву Гиппократа, если да, то они были клятвопреступники. Вся их деятельность была посвящена доказательству одного в сущности банального тезиса: «Человеческий организм – вещь чрезвычайно хрупкая, и на каждого Рэмбо всегда найдется маленький, но веский аргумент». Впрочем, наши планы относительно трофейного оператора были куда менее кровожадными.