Дэвид Бальдаччи - Холодный, как камень

Старушка холодно посмотрела на него прищуренными от гнева глазами. Затем ее лицо прояснилось. Она бросила взгляд на Финна, потом вновь на Стоуна.

— Да, вы правы, — сменила она тон, бесстрастно констатируя неоспоримый факт. — Я и в самом деле вела себя нелепо. Нам нужно разработать план, имея в виду, что в распоряжении Картера Грея колоссальные возможности. Но в том-то и дело, что порой гигантские ресурсы теряют подвижность, чего не скажешь про нас. Не исключено, что мы еще удивим их парочкой неожиданных фокусов.

Финн посмотрел на мать в зеркало заднего вида. Ему не доводилось слышать подобные нотки в ее голосе, видеть столь уверенное хладнокровие. Она словно помолодела лет на тридцать. Даже сидела с прямой спиной!

Леся тем временем продолжала:

— Возможно, они пока не знают, что в дело вовлечен мой сын, однако скоро им все станет ясно.

— Почему? — спросил Финн.

— Потому что они проверят все сегодняшние авиарейсы. Совместят приметы. Места здесь малолюдные, времени много не займет.

— Так ведь я не пользовался настоящим именем. Удостоверение поддельное.

— А видеокамеры в здании аэровокзала? — напомнил Стоун. — Они прогонят ваше лицо по какой-нибудь базе данных. Думаю, что уж хотя бы в одной из них ваше фото обязательно есть. — Финн кивнул. — И это значит, что под удар может попасть ваша семья.

— Звони им, немедленно! — напористо велела Леся.

Стоун отчетливо видел, какое нервное напряжение охватило молодого мужчину, когда он полез за мобильником.

Прерывающимся голосом Финн произнес в трубку:

— Радость моя, я тебя прошу, прямо сейчас никаких вопросов. Хватай детей и немедленно перебирайтесь куда-нибудь в мотель. В ящике моего письменного стола есть еще один мобильник. Звони мне только с него. Запасись наличными из банкомата. Ни в коем случае не пользуйся кредиткой и не называй в мотеле своего настоящего имени. Сидите там. Никуда не выходить. Ни в школу, ни в спортивные секции. И никому ничего не говори. Пожалуйста, сделай, как я прошу. Потом я все объясню.

До Стоуна и Леси донеслись возмущенные крики Мэнди.

Лоб Финна пробило каплями пота. Голос его стал еще более мрачным и настойчивым, и наконец мать семейства успокоилась.

— Я люблю тебя, моя сладкая. И все исправлю. Обещаю.

Он нажал кнопку отбоя и откинулся на сиденье. Леся протянула руку вперед, пожала сыну плечо.

— Прости, Гарри. Все из-за меня… Я… я…

Она замолчала. Убрала руку и взглянула на Стоуна:

— Kapp, если Грею известно, что вы живы… В вашем окружении есть кто-то, кого он мог бы использовать против вас ? Наверняка в лечебнице уже заметили наш побег и успели сообщить приметы. Он узнает, что вы с нами. И поймет, что самый простой способ добраться до нас — взяться за Джона Kappa. Итак, что скажете?

— Да, есть такие люди, которых он мог бы использовать, но их я предупредил заранее, еще до того, как пришел к вам в лечебницу.

Она покачала головой.

— Любое предупреждение теряет смысл, если им пренебрегают. Эти люди, ваши друзья… они способны позаботиться о себе? Они умеют выполнять приказы? — продолжала она, пристально глядя на Стоуна. — Только не приукрашивайте, выкладывайте правду.

— За одного из них точно беспокоиться не надо, и с ним же еще находится второй мой друг. Но есть еще и третий…

(Калеб, Бога ради, не выкинь какой-нибудь дурацкий фортель!)

— Значит, с этого фланга Грей и зайдет. Ответьте, насколько этот друг вам дорог?

— Очень!

— В таком случае мне вас жаль. Обоих.

Стоун откинулся на спинку сиденья, чувствуя, как тяжело бьется в груди сердце. Ему категорически не нравились слова этой женщины, но с абсолютной правотой не поспоришь.

Она добавила:

— И если дело дойдет до крайности, вы согласитесь обменять нас на своего друга? — Стоун обернулся и увидел ее глаза: такого пронзительного взгляда он в жизни не встречал. Хотя нет, встречал. У Рейфилда Соломона, непосредственно перед тем, как Стоун его застрелил.

— Нет. Не соглашусь.

— В таком случае, Джон Kapp, давайте стремиться, чтобы до выбора не дошло. И не исключено, что вы сможете обелить себя.

Леся бросила взгляд за окно и добавила:

— Я действительно была лучшей разведчицей за всю историю Советского Союза. Однако Рейфилд был еще лучше.

— Почему? — спросил Стоун.

— Потому что я в него влюбилась. И он перевербовал меня.

— Что?! — поразился Стоун.

— А вы не знали? Я работала на американцев, когда вы его убили.