Василий Горлов - Дама наизнанку

Спустя некоторое время, где-то в районе девяти часов, звонок действительно прозвенел: имея базу данных, свободно продающуюся на Митинском рынке, ничего не стоит по известному адресу найти необходимый телефон. Нина Тихоновна подняла трубку:

— Але!

— Здоровеньки булы!

— Здравствуйте.

— Звиняйте, Анатолий Горячев здесь живе?

— Да, а кто его спрашивает?

— Це його товарищ. Будь ласка, мне бы с ним побалакать…

— Он ушел на работу, позвоните вечером. Что-нибудь ему передать?

— Ни, ничого. Пока!

Положив трубку, Нина Тихоновна, не доверяя памяти, аккуратно записала весь разговор, отметив время звонка.

Подходя к месту своей временной новой работы, капитан пошарил вокруг глазами: вчера, после телефонного доклада, полковник согласился с тем, что жизни Быкова, вполне возможно, грозит опасность. Поэтому он пообещал, что чего-нибудь придумает, и его прикроют. К сожалению, ничего утешительного Быков пока не заметил.

Алексей, то бишь, "Анатолий", так боялся опоздать на с трудом найденную работу, что явился в автосервис за пятнадцать минут до начала смены. Директора еще не было, но Зина уже была на месте. Войдя в контору, он увидел Перо — тот сидел на стуле, далеко вперед вытянув ноги. В одной руке он держал пластмассовую чашечку с растворимым кофе, в другой — сигарету. Чтобы с ним не связываться, Алексей сделал крюк и обошел главного охранника со спины.

— Кирилл Олегович вчера велел…

— Знаю, знаю, он меня предупредил. — Девица сняла телефонную рубку и набрала трехзначный номер: — Петрович, сейчас к тебе зайдет наш новый механик…, - она замялась, а капитан подсказал: Горячев, — Горячев, выдай ему форменную спецовку. Нет, б/у. — Обратившись снова к новичку, она распорядилась: — Сейчас идите на склад, это как выйдите из конторы, повернете налево, и до конца, там увидите. Потом найдите Калинина, Вы поступаете в распоряжение. Знаете такого?

— Виталика? Знаю! — изобразив радостное оживление, ответил Быков.

Когда он повернулся, чтобы уйти из конторы, Перо подтянул ноги, как бы освобождая Алексею короткий путь. Не сомневаясь, что его ждет какой-нибудь подвох, Быков, тем не менее, воспользовался этим молчаливым приглашением. Ожидания капитана не обманули: когда он проходил мимо "качка", тот неожиданно выбросил вперед одну ногу, рассчитывая, что новичок споткнется. Видно, насмотрелся американских боевиков. Ожидавший чего-то вроде этого Алексей, аккуратно, всем весом наступил на протянутую ногу. Перо взвыл, а Быков начал преувеличенно расстроено извиняться, бить себя по бокам, периодически выкрикивая "Ой, беда-то какая!" и "Надо ж, какая теснотища!". Душераздирающую сцену прервало появление Хандыбина. Капитан поздоровался и, воспользовавшись некоторой заминкой, отправился на склад, не став дожидаться финальной разборки. По дороге он отчаянно себя ругал: не было никакого смысла напрасно дразнить этого злобного типа. Подобное мальчишество могло дорого обойтись Гусеву, окажись, что люди из автосервиса имели к его похищению какое-то отношение: ведь случись что с Быковым, доверенная ему часть сканворда останется не заполненной.

Накануне Алик лег спать далеко за полночь: Спортивный канал показывал встречу Милана с Интером, и такую игру этот ярый поклонник итальянского футбола пропустить просто не мог. Поэтому звонок будильника показался особенно противным, а вставать не хотелось больше обычного. Подобное утро заслуживало наименования "туманного", что представляло собой первую степень тяжести в Аликовой классификации. Утро после бессонной ночи именовалось уже "седым" (термины были взяты из романса "Утро туманное, утро седое"). То же время суток, но после гулянки с приемом горячительных напитков, обозначалось термином "Хмурое утро", по названию третьей части известной трилогии А.Толстого. Последняя, высшая степень тяжести, квалифицировалась как "Утро стрелецкой казни" — по ассоциации с известной картиной В.И.Сурикова.

Из приятного состояния полусна Базарджяна вывело воспоминание о том, что сегодня он выходит на "новую работу" — в качестве прикомандированного к Всесвятскому рынку сотрудника охранного предприятия "Легион". Открыв глаза, Алик увидел аккуратно развешенную на стуле черную форму охранника. Она была стандартной, лишь на спине желто-золотыми буквами было написано название ЧОПа. Мама, Нонна Арсеновна, полночи подгоняла ее по его фигуре, а потом еще и утюжила. Сейчас мать хлопотала на кухне: святой обязанностью армянской женщины, во сколько бы она не легла, было встать и проводить мужчину на работу.