Джеймс Кэрол: Хищница

– Наручники, – напомнил ей Уинтер.

Амелия покачала головой, и он снова выключил свет. Она снова завизжала. На этот раз он держал ее в темноте дольше, больше минуты. С каждой секундой она орала все громче. Это уже был не крик раненого животного – это был крик сумасшедшей. Он дождался момента, когда у него начали сдавать нервы, заставил себя еще немного потерпеть и снова включил свет. Амелия теперь уже лежала, скрючившись в ногах. Лысая, с глазами, полными ужаса, она и правда была похожа на сумасшедшую.

– В следующий раз я свет не включу. Ты поняла?

Амелия кивнула, неохотно потянулась за наручниками и пристегнула один к кровати, а второй – к правому запястью. Дыхание ее понемногу восстанавливалось. Страх в ее глазах сменился расчетом. Только сейчас он заметил, что они у нее бледно-голубые, и скорее всего, это и есть их натуральный цвет.

Под пристальным взглядом Амелии он медленно подошел к тумбочке, чтобы рассмотреть музыкальную шкатулку. Она была самая обычная, такие часто стоят в спальнях девочек. Там они хранят свои секреты. Она была розовая, прямоугольная, и, даже не открыв ее, Уинтер знал, что внутри – пластиковая балерина, исполняющая бесконечные пируэты под такую же бесконечную мелодию. Он поднял крышку, и – да, балерина тут же принялась танцевать. Мелодию он угадал с четырех нот. Детская песенка про маленькую звездочку.

Внутри шкатулки он обнаружил свой паспорт. Он узнал его по знакомым потертостям и царапинам на обложке. Амелия, не сводя с него глаз, следила, как он достал его, как под ним увидел второй паспорт, а под ним еще и еще. Всего их было семь.

Уинтер разложил их на тумбочке и открыл самый нижний. Он принадлежал Линде Прайс, матери Амелии. Следующей была Мелани Рид. Имен на следующих четырех паспортах он не знал, но фотография в одном из них была знакомой. На ней была молодая женщина с черной стрижкой пикси. Ее звали Кэролайн Мэзерс.

Достав мобильный, он набрал в строке поиска «убийство Кэролайн Мэзерс». Немного подумав, он заменил «убийство» на «суицид» и запустил поиск. Первой выпала ссылка на статью, опубликованную в газете «Артвудский вестник». Кэролайн Мэзерс повесилась, ей было всего двадцать два. Город Артвуд находился в штате Иллинойс.

Семь паспортов, семь манекенов. Уинтер огляделся. Костюмов было тоже семь.

– То есть это не просто наряды, это семь реальных людей, – заключил он, подходя к красному платью. Оно единственное из всех было старомодным. Такое платье могла носить женщина постарше. – Это платье принадлежало твоей матери, да?

Амелия молчала.

– Отец заставил тебя и брата смотреть, когда она вешалась, так ведь? Вы втроем стояли и смотрели, как она корчилась и дергалась в петле? Это он вынудил ее покончить с собой? Он заставил вас всех выйти из дома, пойти в сарай и там мучил ее до тех пор, пока она не накинула петлю себе на шею?

Амелия не говорила ни слова. Может, все было и не совсем так, но, судя по выражению ее лица, он был недалек от истины.

– После смерти матери тебе пришлось стать ею. Ты надевала это платье, сидела на ее месте за ужином, а после ужина танцевала для отца. Вот где начало пути, который привел тебя сюда. Вот где зародился сценарий твоих поступков. Потом ты превратилась в Мелани Рид, потом в кого-то еще. В Кэролайн Мэзерс… А теперь ты пытаешься быть мной.

Амелия молчала.

– А кто ты на самом деле, Амелия? Мне кажется, ты и сама уже этого не знаешь. Ты так давно притворяешься другими людьми, что уже не в состоянии понять, кто ты.

– Я хочу знать, как вы меня нашли.

– Я прилепил тебе на спину куртки следящее устройство, когда мы были в парке. Оно на липучке, в ФБР такими пользуются. Его не так-то просто найти. Пока ты меня ощупывала, я тебе его приклеил. А зажигалку в сумку положил, чтобы усыпить твою бдительность. Ты ведь знала, что я что-то попытаюсь предпринять, я же очень предсказуемый. А если бы ты не поймала меня за руку с зажигалкой, то продолжила бы искать. А мне не нужен был этот риск. Вдруг ты бы нашла настоящее устройство.

Они замолчали. Уинтер ходил по комнате, рассматривая костюмы. Он чувствовал, что Амелия не сводит с него глаз. У красного платья он остановился и провел рукой по ткани.

– Знаешь, Амелия, мне тебя почти жаль.

– Я то же самое про тебя могу сказать.

Уинтер дотронулся до микрофона и сказал Мендозе, что на горизонте чисто. Через тридцать секунд снаружи послышались шаги. Мендоза зашла с пистолетом наголо, за ней следовали двое полицейских. Она осмотрела Уинтера с ног до головы, словно ей нужно было убедиться, что он в целости и сохранности. Оглядев Амелию, она снова повернулась к Уинтеру: