С. Калужанов - Мажор-3. Правда опаснее смерти

Игорь затормозил рядом в Родионовой и снял с головы мотоциклетный шлем.

– Ты куда?

– Домой.

– Извини, – Соколовский побарабанил по шлему пальцами и сконфуженно улыбнулся. – Тут накладка вышла. Ты по-прежнему записана на курсы молодых родителей. И сегодня первое занятие.

Вика стояла и молча смотрела на Соколовского. Игорь посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, о чем Вика сейчас думает, что ответит и какая вообще будет реакция. Но Родионова просто стояла и смотрела на него.

– И чтобы ты не чувствовала там себя одинокой, – выпалил он наконец, – я записался вместе с тобой…

– Игорь, куда ты спешишь? – грустно спросила Вика.

– Спешу? – не понял Соколовский.

– У тебя все еще будет в жизни. Съездишь ты еще на эти курсы. Просто не со мной. А с тем, кому это действительно будет нужно.

Вика повернулась и пошла по улице. Соколовский остался сидеть на своем мотоцикле, глядя ей вслед немного растерянно, немного разочарованно. А чего он ждал от Вики? Этого он и сам не знал.

– Нинок, тут машина забарахлила, – услышал Игорь голос Жеки с парковки. Аверьянов топтался возле своего автораритета и разговаривал по мобильнику с женой. – Я ее пока у отдела брошу, а сам пешком… Я на трамвае, быстро!

Соколовский завел мотоцикл, натянул на голову шлем. Он сорвался с места и понесся по ночному городу, как будто хотел удрать от себя или догнать то, что все время ускользало из его рук. А может, он это делал просто от злости… на себя.

Звонок на мобильник заставил его сбросить скорость и остановиться. Нажав кнопку на гарнитуре, он ответил:

– Да?

– Ты получил мое сообщение? – спросил голос Фишера.

– Зачем ты ее впутал? – зло крикнул Соколовский.

– Я думал, ты скажешь мне спасибо. Вы с Катей друг другу подходите.

– Не лезь в мою жизнь! – еле сдерживаясь, снова крикнул Соколовский.

– Ты еще не понял? – удивился Фишер. – Это не твоя жизнь. Это моя игра.

– Но по моим правилам! – в запале ответил Соколовский, не обратив внимания, что по обе стороны от него останавливаются две машины. И когда он увидел выбежавших крепких парней, то повернуть ручку газа уже не успел. Его стащили с ревущего мотоцикла и потащили в минивэн. Соколовский пытался сопротивляться, но силы были не равны.

Васильев и Фишер с цветами в руках неторопливо шли по кладбищу. Возле могилы с фотографиями родителей Соколовского они остановились, глядя на памятник.

– Мне кажется, вы зря делаете ставку на Соколовского, – сказал Васильев. – Он непредсказуем.

– Ну что вы, – возразил Фишер. – Он очень предсказуем. Он не умеет останавливаться. И будет продолжать искать. А значит, он уже работает на меня. – Постояв перед могилой, Фишер произнес, глядя на фотографии: – Ну что, Аня, Вова? Как вы теперь ему поможете? Занимайте первые ряды. И горите в аду.

Соколовского подтолкнули в спину, и ему пришлось выйти вперед. Охранники остались на месте. Игорь осмотрелся. Оформление комнаты чем-то напоминало зал судебного заседания.

– Ну и что у нас за игра? – громко с вызовом спросил он в пространство. – Прятки?!

Мягко зашелестели колеса, и из соседней темной комнаты выехал человек на инвалидном кресле. Игорь повернулся, узнав Игнатьева. Быстро же он поправился. Игнатьев тяжело поднялся, опираясь на палку. Видно, что стоять ему очень тяжело, но он все равно стоит.

– Никаких игр, – процедил сквозь зубы Игнатьев, глядя в глаза Соколовскому. – Мочить будем по-взрослому. Интересует?

– Аркадий Викторович – с иронией заметил Соколовский, – да вы в отличной форме.

– Ты даже не представляешь в какой, – снова сквозь зубы сказал Игнатьев.

Игнатьев все же оперся спиной о стену. Стоять ему было еще трудно, но Соколовского поразили упрямство и внутренняя сила, которые выражали его глаза. И Катька вся в него, подумал Игорь. То, что сейчас скажет Игнатьев, было предположить не сложно.

– Я собираюсь вернуть все, что у нас отняли. Мне нужен напарник, – еще слабым, но резким голосом сказал мужчина.

– Мы вряд ли сработаемся, – покачал головой Соколовский.

– Ты – худший вариант, это верно. Но цель у нас общая.

– Вы не понимаете, – твердо заявил Игорь. – Я хочу его посадить. По закону. Как мент преступника. Самого обычного преступника, и независимо от его положения в обществе.

Игнатьев с трудом выпрямился, встал прямо и, сильно хромая, подошел к Игорю. В его глазах промелькнула злая ирония.

– Его многие пытались посадить. Люди самого высокого уровня, но ни у кого из них не вышло. У тебя тоже не получится.