Инесса Давыдова - И расставил Паук свои сети

– Вовчик, Герман задаст тебе несколько вопросов, постарайся еще раз вспомнить все, что случилось в тот день. – Майор перевел взгляд на Патрикеева.

Лейтенант тяжко вздохнул, до этого момента ему уже много раз пришлось рассказывать об одном и том же, но снятие и проверка показаний была частью работы, и он, как будущий следователь, прекрасно понимал: никуда от бесконечного повтора уже сказанного не денешься.

– Давайте с самого начала. Когда вы в первый раз увидели полковника в день происшествия? – спросил Герман, садясь напротив Долгина.

– Когда? Ну, Михаил Матвеевич… – Долгин бросил на Терентьева быстрый взгляд, – попросил позвать полковника в комнату для допросов. Телефон не отвечал, и я поднялся к Архангелу в кабинет сказать, что его зовет Терентьев.

– А он?

– А что он? Сказал, что скоро будет, и я ушел.

– Когда вы видели его в следующий раз?

– В следующий раз? – с беспокойством переспросил Долгин. – Уже на стоянке. Я вышел покурить, а через минуту – бах! – Долгин хлопнул в ладоши. – Выстрел.

– То есть до выстрела вы его не видели? – уточнил Герман.

– Нет. Я посмотрел в его сторону только после выстрела.

– Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.

– Поподробнее? Пожалуйста. Я побежал к машине, увидел полковника, а он был уже того… – Долгин запнулся на мгновение, но быстро овладел собой, – мертвый. Пистолет валялся на коврике, всюду кровь. Бухгалтер Надя начала кричать! Я бегом в Управление, а там Михаил Матвеевич, – Долгин снова посмотрел на Терентьева, тот молчаливым кивком подтвердил слова лейтенанта, – и мы уже вместе вернулись к машине.

– Хорошо, а бухгалтера вы видели до выстрела?

– Бухгалтера? Да. Она как раз шла с той стороны, где была машина полковника.

– Она припарковалась в соседнем от полковника ряду и возвращалась в Управление с обеда, – пояснил майор.

– Во сколько это было? – спросил Герман.

– За минуту до выстрела. В двенадцать сорок пять. – Терентьев перевел взгляд на доску, сверяясь с временной шкалой.

– Какой у нее режим работы? – Герман нахмурился. – Не рановато для возвращения с обеда?

– Она работает с девяти до шести, перерыв с часу до двух, но в этот день была ее очередь покупать обед для сотрудников бухгалтерии. У них в отделе так заведено: кто-то один идет за продуктами и покупает на всех.

– Понятно. – Герман перевел взгляд на Долгина и спросил: – В тот день в Управлении много было посторонних?

– Посторонних? Да нет, вроде. – Долгин задумался. – Адвокатша была, ну, и этот, маньяк который. А так все наши. С утра сидели в кабинетах и готовили отчеты, полковник требовал цифры по раскрываемости.

– Хорошо, спасибо за помощь!

– Да не за что, – ответил Долгин.

Когда дверь за ним закрылась, Терентьев спросил:

– Ты заметил? Он всегда в начале ответа повторяет вопрос.

– А я уж подумал, что у вас тут эхо, – усмехнулся Герман.

– Говорил ему и не раз – бесполезно. Достает, правда?

Герман не ответил, задумчиво чиркая карандашом на лежащем перед ним листе бумаги. Майор набрал номер внутреннего телефона бухгалтерии и спросил:

– А новенькая бухгалтер Надежда на месте? Что? Когда? Та-ак, ясно.

– Что? – спросил Герман, глядя на удивленное лицо майора.

– Она сегодня утром уволилась.

– Причина? – насторожился Герман.

Терентьев пожал плечами и тут же предложил:

– Пойдем в кадры.

Они вышли в коридор и спустились по лестнице на первый этаж, где им навстречу попался мужчина лет пятидесяти в звании полковника. Заметив майора, он громко и без церемоний спросил:

– Это и есть специалист, про которого Валерий Сергеевич говорил?

– Да, знакомьтесь, Герман Всеволодович Патрикеев, а это мой шеф – полковник Логинов Александр Васильевич.

– Я освобожусь после пяти часов, так что зайдите ко мне. Потолкуем, – сказал Логинов и быстрыми шагами двинулся в сторону лестницы.

Майор постучал и тут же открыл дверь отдела кадров.

– Здравствуйте, Елена Михайловна, мы к вам.

– Здравствуйте, чем обязана? – дружелюбно ответила уже немолодая и полноватая брюнетка.

– Да вот, хотел повторно допросить свидетельницу по делу полковника Архангельского, а мне в бухгалтерии сказали, что Надежда Сорокина сегодня утром уволилась.

Глаза женщины погрустнели, она запричитала:

– Горе-то какое. Бедняжка одна из первых увидела Алексея Сергеевича. Настрадалась, говорила, что уснуть после того случая не может, – чуть понизив тон, Елена Михайловна доверительно посмотрела на Германа. – Она все это время на таблетках, но они не помогают. Муж решил ее в частную клинику устроить. Вот и уволилась…