Мика Валтари - Современный финский детектив

Роман «Звезды расскажут, комиссар Палму!» написан мастерски, по всем канонам классического детектива. И его автор Мика Валтари (1908—1979) по праву слывет в Финляндии классиком жанра. Может быть, полицейские в романе уж слишком заземлены, может быть, образ преступника чересчур демоничен, но удовольствия от чтения книги это не уменьшает и достоверности полученного впечатления ничуть не снижает. Герои Валтари самым естественным образом переходят от повседневной жизни к круговороту событий, связанному с цепью кровавых преступлений, и столь же естественно в повседневную жизнь возвращаются. Принцип «победитель не получает ничего», провозглашенный Хемингуэем и реализованный школой «крутого детектива» в литературе США, здесь чуть ли не пародийно выворачивается наизнанку: все порядочные люди что-то, но крайне немного, получают: одни — скромное наследство, другие — рекомендацию на учебу, а коллектив полиции, одержимый страстью к хоровому пению, вознаграждается оплаченной поездкой на гастроли в Данию. Тоже, между прочим, не за тридевять земель. И только комиссар Палму, изобличивший убийцу, не получает ничего. Да ему, однако, ничего и не надо.

Отдельно стоит сказать о молодежных проблемах, которые освещаются в романе с детальностью, детективному жанру в целом не свойственной. Здесь как собственно молодежные проблемы — социальная неустроенность, безработица, отсутствие жилья (впрочем, подозреваю, что за истекшие тридцать лет финны эти проблемы как минимум сумели смягчить), — так и проблема более серьезная, с которой нам предстоит столкнуться на страницах книги еще не раз. Проблема не специфически финская, скорей даже всемирная, но для скрытных по натуре, замкнутых и живущих по возможности особняком финнов однозначно актуальная. Имя этой проблемы — ксенофобия, то есть неприязнь к чужакам (или страх перед ними).

Подозрения на причастность к смерти старика Нордберга сразу же падают на представителей молодого поколения — и подозрения, как выяснится в дальнейшем, не совсем беспочвенные. Угон машины, наезд по неосторожности, хулиганство — все это преступления, которые чаще совершают молодые люди или, как в романе, и вовсе безусые юнцы. Но дело не в этом: не будучи способным понять интересы и увлечения молодежи, не говоря уж об ее заботах, старшее поколение рассматривает ее всю в целом в качестве криминогенной среды и наперед готово приписать битникам и стилягам самые страшные преступления. Показателен эпизод с телескопом, который в руках у компании юнцов представителю власти кажется взрывным устройством, и полиция проводит в связи с этим грандиозную облаву. В романе не раз и не два показывается и подчеркивается, что страх перед молодежью и порожденные им грубые и немотивированные поступки по отношению к ней вызывают в свою очередь со стороны молодежи реакцию подчас даже преступного характера. С этими вопросами мы сталкиваемся сегодня в нашем скудном и ожесточенном быту буквально на каждом шагу. Как и — в куда более широком и более трагическом плане — с проявлениями ксенофобии: возрастной, имущественной, партийной, национальной.

Небезынтересна для нас — в смысле сопоставления — и та сторона романа, в которой раскрывается низкий профессиональный уровень работы полиции, ее разгильдяйство, жестокость, применение незаконных методов следствия. Конечно, комиссар Палму — профессионал, его действия безупречны и в деловом, и в моральном плане, но он выглядит среди своих сослуживцев, подчиненных и, напомню, начальников скорее белой вороной. Как сам Палму иронично замечает, можно лишь удивляться, что такая полиция хоть какие-то преступления все же раскрывает. Да ведь и впрямь — только ум и талант самого Палму (фигуры по природе жанра достаточно условной) препятствуют тому, чтобы зло восторжествовало и осталось безнаказанным.

Торжество зла (хотя и не остающегося в конечном счете безнаказанным) мы наблюдаем на страницах романа Маури Сариола (1924—1985) «Сусикоски и Дом трех женщин» (1984). Действие здесь разворачивается, как сказали бы у нас, в глубинке — и глубинка эта оказывается достаточно похожей на дореволюционную русскую… А три женщины — владелицы Дома — неуловимо напоминают чем-то чеховских героинь.

Сходство, разумеется, весьма отдаленное. Потому что три хозяйки Дома, по нашей терминологии, не помещицы и даже не кулачки, а просто зажиточные крестьянки. И потому, что могут они — вместе и порознь — слетать на отдых в Грецию, когда им заблагорассудится. И потому, что не гнушаются при этом никакой работой ни в доме, ни в лесу, ни в поле. Но ведь любое сравнение тем и хорошо, что позволяет выявить отличия.