Юзеф Хен - Останови часы в одиннадцать

— Простите.

Хенрик увидел в глазах Анны слезы. Она повернулась и пошла к окну. Распахнула его.

— Это смешно, — сказала Анна, не поворачиваясь.

— Что?

— Всё. И то, что я разбила рюмки. И то, что вы меня схватили. И то, что через минуту я была вам благодарна.

— Тогда, пожалуйста, бейте еще.

— И эти угрызения совести. У нас — по отношению к ним. Смешно.

— Речь идет не о них, — сказал Хенрик. Анна повернулась к нему.

— Это интересно, — пробормотала она.

— Да, речь идет не о них, — повторил он. — Речь идет о нас. О нас самих.

Анна не понимала. «Ее от меня уже тошнит». Она смотрела в окно. По двору Чесек катил нагруженную детскую коляску.

— Речь идет о тех, кто берет, — пробовал он объяснить свою мысль, чтобы не показаться смешным. — Угрызения совести, мораль- все это смешно. Как изгнание из рая.

— Я никогда в нем не была, — ответила она язвительно. — В лагере вы тоже были таким чистым?

Хенрик молчал.

— Мы уже не в лагере, — сказал он наконец.

— Послушайте, вы дьявольски умны, но штаны, чтобы закрыть свои ягодицы, вы все же ищете.

Хенрик покрылся испариной. Потрогал рукой брюки, нет, не порваны, бабский злой язык.

— Конечно, ищу, чтобы не огорчать дам, — сказал он, кланяясь. — И советую вам взять свитер.

— Почему же для меня такое исключение?

— Я чувствую, что в этом нет ничего плохого.

— Ага, значит, вы просто эстет?

— Может быть.

Хенрик обвел глазами комнату.

— Я не вижу здесь штанов для себя, — сказал он. — Штайнхаген был небольшого роста.

Анна согласилась, что надо пойти искать в другом месте. Взяла из шкафа халат и несколько мохнатых полотенец и завернула в свою полосатую куртку. В дверях она вдруг передала сверток Хенрику:

— Подержите, пожалуйста.

— Что это такое?

— Туфли. Кажется, мой размер.

Внизу, возле лестницы, лежал человек. Анна вскрикнула. Человек шевелился и стонал.

— Подождите здесь, — сказал Хенрик, достал пистолет и начал спускаться.

— Он может выстрелить! — испуганно сказала Анна.

— Тише, — шепнул Хенрик. Женщина замолчала.

Хенрик наклонился над распростертым телом. Лица не было видно, в полумраке поблескивала клинообразная лысина. Худой и длинноногий. «Еще один верзила. Смешно, что я вынимал пистолет». Хенрик положил пистолет в карман.

— Он ранен? — спросила Анна.

— Сейчас погляжу.

Хенрик наклонился и перевернул человека навзничь, увидел продолговатое старое лицо. «Ему, наверно, лет шестьдесят с небольшим, эта твердая белая щетина, этот хрящеватый нос, морщины и борозды вокруг тонкогубого рта».

— Жив, — сказал Хенрик.

Послышались легкие, осторожные шаги Анны, потом удивленный голос:

— Посмотрите, в смокинге.

Действительно, на старике был смокинг, рубашка с накрахмаленной манишкой, хотя и очень грязной, бабочка и дорогие запонки.

— У него вид манекена с витрины, — сказала Анна. — Ну что, ранен?

— Следа крови не видно. Наверно, упал с лестницы, ударился головой.

— Может, его сбросили? — спросила она, беспокойно оглядываясь по сторонам. Лестница была мрачная, дверь в квартиру Штайнхагенов слегка пошатывалась. — Может, там кто-нибудь есть? Достаньте пистолет.

Хенрик наклонился над стариком. Из тонкогубого рта вырвался хрип и пахнуло кислятиной. Хенрик отпрянул.

— Агония? — спросила женщина.

— Он в дым пьян. Надо подождать, пока проспится. А сейчас можно обыскать.

Хенрик оттащил старика к стене и снял с него смокинг. Оружия у старика не было. Хенрик нашел паспорт на имя Шаффера, Курта Шаффера, пятьдесят семь лет. «Плохо выглядишь, Mensch, — подумал Хенрик. — На вид тебе больше, не помог тебе твой фюрер». Другой документ свидетельствовал, что резервист Курт Шаффер, проживающий в Грауштадте, парикмахер по профессии, признан временно невоеннообязанным по причине ревматизма в острой форме, а также хронического катара желудка.

— Не хотите примерить его смокинг? — спросила Анна, когда Хенрик стал одевать старика. — Вам неинтересно, как вы в нем выглядите?

— Этот немец нам пригодится.

— Когда мы сюда пришли, его здесь не было, — вспомнила Анна.

— Может быть, он пил где-нибудь поблизости. Услышал наши голоса и решил посмотреть, что происходит.

— И слетел с лестницы, — закончила она.

— У него такой вид, будто он возвращался с бала.

— Вы думаете, их больше? — с беспокойством спросила она.

— Не знаю. Шаффер нам все расскажет.

Хенрик прошел прихожую и толкнул дверь, выходящую во двор.