Жан-Франсуа Коатмер - Я убил призрака

— Смочи горло. Лучше пойдет.

Тут он заметил, что его бокал полон. Когда она ему налила? Арле не помнил. На краю стола стояла бутылка бордо. Он протянул руку за бокалом.

— А ты? Ты не попробуешь?

— Я? Красное вино! Да еще вечером!

Арле поставил бокал обратно и, взяв бутылку, принялся рассматривать этикетку.

— «Помероль» сорок седьмого года! Зря, Роберта!

— Ты же знаешь, Малапер посоветовал мне не пить во время еды. Я отыграюсь на шампанском.

Больше всего его бесило, что Роберта говорит правду. Она панически боялась потолстеть, поэтому никогда не пила за едой. Но Арле пошел ва-банк.

— Может, все-таки выпьешь со мной? Совсем немного, с наперсток!

Против ее воли он перелил часть своего вина в бокал Роберты и чокнулся.

— За наше счастье, Аль, — ответила Роберта.

Арле поднял хрустальный бокал, не спуская с Роберты глаз. Та, улыбаясь, наклонила свой. Сделала полный глоток. Тогда и Арле пригубил бокал.

— Только чтобы сделать тебе приятное, Аль.

Арле взялся за вилку, начал есть. Еще одна ложная тревога. Лишь бы в этой игре в кошки-мышки выдержали его нервы. Но кто из них мышка? Ведь у него теперь немалое преимущество перед Робертой: он знает, что она хочет его убить, а она о его знании не догадывается. Так ли уж не догадывается? Его попытка заставить ее выпить вина была несколько назойливой.

Так или иначе, на некоторое время он в безопасности. Пока на столе рагу! Арле мысленно перечислил препятствия, какие ему еще предстоит преодолеть: шампанское, кофе, вероятно, десерт. А если ничего не случится до самого конца? Не может быть. За ужином что-то обязательно случится.

Сердце Арле замирает. С чего он взял, что его непременно отравят? Почему настроился именно на эту опасность? Ведь есть столько способов отправить человека на тот свет. Например, газ, когда он уснет, или револьвер. Его собственный револьвер. Как будто он покончил с собой.

Левая рука Арле скользнула под стол, ощупала карманы брюк. Секундная паника: револьвера нет! Ведь он брал его, когда отправлялся на поиски Эдуара… Идиот! Что только у него башке? Тогда на нем была замшевая куртка. Он снял ее, перед тем как войти в ванную. Она все еще здесь, в гостиной, на диване. Револьвер должен лежать в правом кармане. Карман, кажется, оттопыривается.

Самое простое — удостовериться: встать, под каким-нибудь предлогом порыться в куртке. Под каким? Если бы хоть он курил! Он бы сделал вид, что идет за сигаретами. Но он никогда не носит с собой сигареты. Роберту этим не проведешь, и он за здорово живешь потеряет свое основное преимущество.

Нет. Достаточно держать куртку в поле зрения и не выпускать из виду Роберту. Пусть она теперь обнаружит, что он за ней следит!

Роберта встала из-за стола.

— Немного музыки?

— Да. Давай переключимся.

Он зорко следил за ней краем глаза. Роберта крутила ручку приемника. Поискав немного, она выбрала выразительную оркестровую пьесу и вернулась к столу.

— Слышишь, Аль? Голубое танго. Мое любимое…

Стоило ли из-за этого включать радио на полную мощность? Ведь обычно она не переносит громкого звука. Любит музыку как приглушенный аккомпанемент, ненавязчивый звуковой фон. К чему тогда этот тарарам? Или настал час атаки?

Арле с усилием глотнул. В руках у него по-прежнему вилка, но о еде он и не думает. Ждет сигнала. Роберта меж тем старательно намазывает соус на хлеб и снова принимается за рагу. Он с завистью поглядывает на нее. Как ей удается оставаться такой спокойной? Даже если это просто ширма. Разумеется, это только для вида, иначе она бы разговаривала. Но она молчит — боится, что голос ее выдаст.

Чтобы чем-нибудь себя занять, Арле выпивает вино. Его зубы постукивают о хрусталь, жидкость в бокале дрожит. Две большие капли падают из бокала на узорчатую скатерть.

Роберта заметила: от нее ничто не укроется. Она пристально смотрит на расползающиеся красные пятна, потом поднимает глаза, ее взгляд скользит по согнутой руке Арле и останавливается на его стиснутых пальцах, присасываясь к ним, как пиявка. На ее губах по-прежнему улыбка.

Арле поморщился. Сомнений нет: роль мышки уготована ему. Он думал, что сможет ловчить, играть с опасностью, и в глубине души предвкушал скрытое единоборство. Однако в этот вечер он не в форме. С самой первой минуты бал правила Роберта, распоряжаясь Арле по своему усмотрению. «Ну-ка, соберись, старина, у тебя сдают нервы, а ведь ставка в этой игре — твоя шкура. Пока не поздно, надо перехватить инициативу».