Жан-Кристоф Гранже - Конго Реквием

Когда Эрван пришел в себя, братец был у его изголовья, одетый как космонавт. Успокаивающее зрелище и мир вверх тормашками. Токсикоман семьи, ставший ее опорой, и он сам, защитник клана, в роли наркозависимого, вены которого переполнены морфином.

Он не мучился. На самом деле он вообще ничего не чувствовал – отныне от него оставался лишь мозг, совсем маленький, болтающийся в залатанном теле. А еще он не мог поддаться горю. Чтобы осознать смерть Гаэль, следовало быть в полной форме. Что до возобновления расследования, он странным образом полагался на Лоика, чтобы сложить воедино все кусочки. Сам он сошел с круга. Он захотел разобраться в происхождении клана и в результате уничтожил Морванов – ну или почти.

Его стремление к мести тоже растворилось в морфине. Фарабо был мертв. Зачем наказывать Жана-Луи Ласея? Эскулапу придется отложить в сторонку свои склянки и нейромедиаторы. Все это пройдет по графе «прибыли и убытки» в реестре тайных научных исследований, финансируемых государством. По крайней мере, эта лавина смертей имела хоть какой-то смысл: она продемонстрировала всю несостоятельность изысканий красавчика-профессора.

Среди учиненной бойни один вопрос оставался открытым: сам Эрван. Он выкарабкается – такая уверенность рождалась в глубине тела, – но вот голос точно не вернется. С ним уже заговаривали о протезе, об искусственной гортани, о прочих малоаппетитных штучках, несовместимых с работой копа.

– МЭГГИ? – с трудом нацарапал он на доске.

– Я навещу ее позже. Состояние без изменений. По мнению медиков, улучшения не будет.

Эрван задыхался под повязками. Вдруг он начал мечтать, чтобы ему прописали то же лечение, что и матери: обернули в пакеты со льдом.

И посошок на дорожку.

– ТЕТРАДИ?

– Мне еще нужно их перечитать.

Лоик продолжал неподвижно стоять в изножье кровати, прямой, как швейцарский гвардеец. Со вчерашнего дня он ни словом не обмолвился о том, что прочел, и не попросил никаких объяснений по поводу деталей, которые обнаружил. Эрван хотел, чтобы он знал. Эта истина была его единственным завещанием – в любом случае лучшим его расследованием, – и брат, единственный Морван, оставшийся на ногах, должен был защитить его дело.

В конце концов Эрван сдался. Доска. Росчерк фломастера.

– ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ?

– Говорю же, пока не могу ничего ответить. Я должен все перечитать, все обдумать.

Если б он не был практически в отключке и в бинтах от живота до ушей, Эрван бы расхохотался. Теперь Лоик вел себя как молчаливый полицейский, а он вымаливал объяснения.

А пока что он пустил это на самотек, как и все остальное. У него совершенно исчезло ощущение времени: он существовал в растянутой хронологии, где шесть утра равнялись полудню, а несколько минут были настолько же тягостными (или же, наоборот, невесомыми, в зависимости от дозы морфина, которую ему влили), как долгие часы. Не считая сна, который без всякого предупреждения погружал его хилое сознание в длинный ватный туннель.

Он осознал, что братец наклонился над ним. Первая улыбка за весь визит.

– Я пошел, – пробормотал тот, целуя брата (Морваны обучались хорошим манерам только на склоне лет). – Мне еще нужно кое-что сделать.

Эрван взялся за доску.

– ЧТО ИМЕННО?

– Прибраться, – улыбнулся тот еще раз. – У тебя.

– Месье Морван! У меня почта для вашего брата!

Консьержка остановила его, когда он отпирал стеклянную дверь вестибюля. Лоик взял конверты, поблагодарив ее улыбкой. Женщина без возраста тут же поинтересовалась, как дела у Эрвана, но он сбежал от нее по лестницам, пробормотав несколько слов.

В разгромленной квартире он так тогда ни к чему и не прикоснулся. Только расспросил сторожиху, которая ничего не видела и не слышала, двинулся прямиком на паркинг забрать тетради и документы, а потом вернулся к себе вместе со своей добычей.

Теперь ему предстояло расставить все по местам – то есть придать жилищу вид продезинфицированного холодильника, который так нравился Эрвану. Мусорные мешки на двести литров, как на стройке, резиновые перчатки, противопыльная маска, коробка с инструментами: он разделся и взялся за работу.

Первый круг: собрать все, что нельзя починить. Так он наполнил пять мешков, причем два из них строительным мусором. Эрвану придется купить новую кухню и ванну. Второй круг: рассортировать одежду и относительно целое белье, сложить все в углу. Те, кто здесь рылся, взрезали подушки, распотрошили кровать, искорежили мебель, разнесли телевизор – он сгреб все это к входной двери и вытащил матрас на площадку.