Жан-Кристоф Гранже - Конго Реквием

А что он мог сказать? Что подростком она постоянно пыталась уничтожить себя, уморив голодом? А потом старалась жить всем назло, став проституткой? Что ее единственная мечта – кино – отвергла ее?

– Сюда, пожалуйста.

Священник приглашал его зайти в склеп и встать рядом с могилой, чтобы бросить туда розу, которую ему выдали. Дежавю . Эрван был прав, когда отказался от цветов на похоронах отца. Сегодня Лоику стоило поступить так же.

– Если желаете, можете побыть один некоторое время и собраться с мыслями.

– Нет, – сказал он, бросая розу на землю.

Служитель напустил на себя сочувствующий вид, что раздражило Лоика еще больше. Этот человек, что бы он ни делал, оставался продуктом серийного производства. Ничто оригинальное или искреннее от него исходить не могло.

– Закройте все, – приказал Лоик рабочим, которые ждали на пороге. – Благодарю вас, святой отец.

С этими словами он развернулся и направился в сторону бульвара Эдгар-Кине по пустынным аллеям, держась очень прямо, чтобы не поддаться головокружению пустоты. Теперь, когда Гаэль похоронена, ему больше нечего было делать и не о чем думать. Или же, напротив, ничто больше не защищало его от потока отчаяния, который надвигался на него с самого Локирека.

Выйдя на бульвар, он решил дойти до дому пешком. Он больше не пользовался своим «астон-мартином». Машина была брошена на стоянке, как разонравившаяся игрушка. А еще он уже около месяца носа не казал в «Firefly Company», свою собственную компанию. Его партнеры не были светочами, но светили достаточно, чтобы продержаться без него несколько недель.

Бульвар Монпарнас. Если пойти к «Инвалидам», а оттуда по набережным к Трокадеро, он окажется дома меньше чем через час. Он крепко-накрепко запер все мысли о Гаэль и решил прокрутить в уме ход событий последних дней.

После устранения Человека-гвоздя пришлось срочно придумывать какой-либо сценарий, который можно представить широкой общественности. С покойником всегда проблема. Но когда он официально мертв уже три года, это становится настоящей чертовой головоломкой. Паскаль Виар, который со всей очевидностью сидел в этом дерьме по уши, взялся сам вторично похоронить Тьерри Фарабо, измыслив нового убийцу, якобы сбежавшего из Института Шарко. Тем более что у трупа было не лицо, а каша.

Официальная версия: Эрван Морван на протяжении многих дней преследовал беглеца, который убил одного из его людей, а конкретнее – женщину, Одри Венявски. В первый раз убийца ускользнул от него в деловой зоне «Марэ» в Жанвилье, но полицейский преследовал его до самой Бретани и уничтожил в ситуации законной самозащиты. Что касается вмешательства (совершенно противоправного) пилотов воздушно-морской школы Кэрверека, Виар взял «рогоносца за рога», как говорил Морван, и заявил, что он сам срочно вызвал ближайших солдат к месту столкновения.

Журналистам скормили весь этот бред во время пресс-конференции в Бресте, которую вел Виар himself , в субботу, 24 ноября, в присутствии окружного прокурора Кемпера, руководителя отдела уголовных расследований жандармерии подполковника Верни, которому было поручено расследование, главы воздушно-морской школы Кэрверека полковника Винка, а также длинной полуседой жерди по имени Жан-Луи Ласей, директора Института Шарко, который не произнес ни слова и сидел с сокрушенным видом.

Лоик, незаметно присутствовавший на спектакле, ушам своим не верил. Впрочем, он и сам был не очень заинтересован в раскрытии истины – ведь он уложил Фарабо из полуавтоматического пистолета, который нигде не был зарегистрирован, да и никакого разрешения на оружие у него не имелось.

Присутствующие очень быстро переключились на спецбольницу Шарко и те правила безопасности, которые установлены в такого типа заведениях. Вечный вопрос об опасности душевнобольных снова вышел на повестку дня, как после «драмы в По» [137]в 2004-м. Задавались и вопросы относительно возможной связи между столкновением в Локиреке и тем Фортом Шаброль, который был на всех первых полосах два месяца назад, кстати в том же районе. Категорический ответ прокурора: никакой связи.

Не будучи в курсе всех закулисных подробностей, Лоик пришел к двум неоспоримым выводам. Во-первых, Виар и Ласей были по самую маковку замешаны в истории со странным возрождением Фарабо. И второе: Эрван раскрыл их мрачные махинации и стал лишним свидетелем. А потому Лоик лично наблюдал за всеми переливаниями и уколами, которые делались его брату в «Cavale blanche», и предпринял все возможное, чтобы его не откладывая, прямо в воскресенье перевели в Париж, где воздух казался куда более «здоровым».