Николай Леонов - Обвинение предъявлено Гурову

– Владимир Петрович, ты ведь и сам знаешь, что экспертизы – не мой курятник, – произнес сыщик. – Откуда мне знать, что можно, а чего нельзя вытащить из этих окурков. Но я тебе честно скажу, что за любую информацию буду благодарен. Если она мне хоть что-то скажет о человеке, который их бросил на землю, то это для меня уже будет прорыв. Хотя даже не берусь утверждать, имеют ли они хоть какое-то отношение к делу, расследуемому мной сейчас.

– А вот я в этом абсолютно уверен. О том, какой у тебя исключительный нюх на улики, знаю не понаслышке, – заявил полковник. – Ладно, поставлю ребятам задачу. Если там есть хоть что-то интересное, то они непременно это найдут. Сколько времени у нас есть?

– Вообще-то результаты мне были нужны еще вчера, – расплывчато пояснил Гуров.

– Лев Иванович, да ты оборзел! – выдал Мусин. – Предлагаешь мне людей с важных исследований снять и на твои окурки бросить?

– Именно, – спокойно ответил сыщик.

– Если бы я тебя не знал столько лет, то обязательно послал бы к черту, а теперь не получится, – сказал начальник управления и слишком уж тяжело вздохнул. – Ладно. Ты обычно на мелочь не размениваешься, раз чего-то требуешь, значит, это действительно важно. Будут тебе первые результаты завтра к вечеру. Но глубокий анализ получишь никак не раньше, чем через двое суток.

– На лучшее я и не рассчитывал. Спасибо тебе. Запиши должок на мой счет, Владимир Петрович.

Больше сегодня Гурову делать было нечего, да и день как-то незаметно приблизился к вечеру. До заката, конечно, было еще далеко, но солнце неумолимо клонилось к горизонту. Тени от московских высоток удлинялись до неимоверных размеров, и в тесных дворах спальных районов золотистому свету августовского вечера места уже вообще не осталось. Все прибрал в свои лапы сумрак, сгущавшийся в подворотнях.

Когда Гуров добрался до дома, солнечные блики остались лишь в окнах верхних этажей. Прямые лучи уже не жгли, однако жара все равно не спала. Бетон дышал настоящим жаром, словно доменные печи.

Сыщик оставил машину на платной стоянке в трех кварталах от своего дома и оставшийся путь прошел пешком. Он изредка неприметно осматривался, пытался найти хоть какие-то следы наружного наблюдения за собой или за дорогами, прилегающими к его дому, но первое время ничего так и не смог заметить.

Лишь потом, уже в глубине своего двора, Гуров заприметил машину, внутри которой неподвижно сидели два человека. Рассмотреть их в опускающихся сумерках было нельзя, но сыщик ни капли не сомневался в том, что это оперативники из Управления собственной безопасности, направленные сюда для наблюдения за ним. Парни не особо пялились по сторонам. По крайней мере, на приближение сыщика к собственному подъезду они никак не отреагировали. Возможно, у них была задача следить за теми людьми, которые выходят из дома. Народ, направлявшийся внутрь, их не интересовал.

Гуров сегодня из квартиры выходить не собирался, поэтому знал, что операм придется без толку просидеть в машине всю ночь. Впрочем, это обстоятельство его никак не расстраивало.

Крячко приехал к дому сыщика раньше генерала, но заходить внутрь не спешил. Он припарковал свою машину недалеко от подъезда, в котором жил Гуров, и терпеливо ждал, пока во дворе появится Орлов. Так прошло минут десять. Станислав уже решил позвонить своему другу, заодно и начальнику, но в это время «Тойота» генерала вырулила во двор. Крячко дождался, пока автомобиль припаркуется, вышел из своей машины и двинулся навстречу Орлову.

– Ты только подъехал или один внутрь зайти стесняешься? – осведомился тот и подозрительно посмотрел на полковника.

– Петр, у тебя чувство юмора такое же тонкое и деликатное, как слух у медведя, – заявил Крячко и поморщился. – Мне с тобой поговорить нужно раньше, чем мы к Леве войдем.

– А что случилось? – Генерал насторожился еще больше.

– Вот это я тебе и собираюсь рассказать, да и показать заодно, – сказал Станислав, вздохнул и добавил: – Пошли в твою тачку. На улице такие вопросы обсуждать как-то неуютно.

Когда они уселись в «Тойоту», Крячко вкратце рассказал Орлову о том, что произошло с ним перед последней встречей с Гуровым. Петр Николаевич слушал его внимательно, изредка задавал уточняющие вопросы.

Станислав вернулся к осведомителю, рассказавшему ему о человеке из «Города М», который искал исполнителя для какой-то преступной операции. Стукач поначалу уперся, не хотел говорить сыщику, откуда он узнал о краже бумажника из кармана риелтора. Крячко уже начал раздумывать, не врезать ли пару раз этому типу по ушам, чтобы он стал сговорчивей. Можно было отвести его в «обезьянник» ближайшего участка и попросить тамошних ребят из патрульно-постовой службы как следует поработать с ним. Но тот вовремя почувствовал, что препирания добром для него не кончатся, и все же раскололся.