Нора Робертс - Благие намерения

— Запросто. Я была с друзьями в «Дисней Уорлд». У всех нас мало родных, вот мы и выкроили свободные деньки и покатили. Выехали рано утром двадцать четвертого и вернулись вечером двадцать седьмого. Были в Нью-Йорке как раз примерно в семь. Вели машину по очереди. Отметили возвращение ужином. Могу дать вам имена, контакты, название отеля, что хотите.

— Буду очень вам признательна. Только чтобы у меня не осталось вопросов. А как насчет утра двадцать девятого декабря, часов в шесть?

На оливковых щечках затрепетали два ярко-красных флага.

— Проклятье! Ужин, потом забег по клубам. Я кое с кем познакомилась и пригласила ее к себе. Она ушла в восемь утра. Послушайте, у меня ее имя и номер, но если ей позвонят копы и станут спрашивать про меня, это все испортит. Она мне понравилась.

— Теперь — про вечер двадцать восьмого числа, примерно в семь часов.

— Я водила ее ужинать в ресторан «Оливковая ветвь». Заказ столика был как раз на семь. У меня остался чек, у них все записано. Господи, лейтенант!

— Действуем методом исключения, Месснер. Проверяем первый и последний вариант, исключаем их и выбрасываем средний.

— Сделайте одолжение! Не пойму, как я привлекла ваше внимание!

— Пользуемся мелкой сетью и уделяем внимание буквально всему. Передайте контактную информацию детективу Пибоди. Кстати, Месснер, вы лишились отца. Примите мои соболезнования.

— Он был хорошим полицейским. И прекрасным отцом. Мама никак не придет в себя.

— Получился пшик, — пробормотала Пибоди, выходя из здания суда.

— Ее можно вычеркнуть — это уже кое-что. Алиби твердое, но ты все равно проверь.

За рулем она слушала вполуха, как Пибоди проверяет алиби Месснер.

Проверка пунктов неотложной помощи не принесла результатов. Первая по-настоящему многообещающая ниточка оборвалась, ничего не дав.

Ева решила, что убийца не успокоится. Другого пути у нее все равно нет. Не будет ли в этот раз ее замах еще сильнее, еще кровавее? Или после неудач, лишивших ее уверенности в себе, она свернет на другую тропинку? Будет действовать аккуратнее, довольствоваться скромным результатом? Опять ограничится мелочью, вроде Ледо, убить которого было все равно, что наступить на муравья?

— Я бы сделала не так.

— Что?

Ева покачала головой.

— Я бы в этот раз выбрала мишень покрупнее. Крикнула бы во весь голос. Она должна доказать свою состоятельность мне, самой себе. Я ее подвела? Оказалась не той, кем она меня воображала, кем хотела видеть? Она потратила столько времени, душу в меня вложила, а я? Конечно, она должна со мной поквитаться.

— Это значит прыгнуть выше головы. Судя по всему, она трусиха.

— Люди меняются.

И люди, и вещи. Как нам не хочется, чтобы они оставались неизменными.

— От Надин она убежала только после того, как ее подпалили. Теперь она раненый боец. Она не уползла прочь, а, эволюционировав, ринулась к Джейми, устроила, не переводя дыхания, новое покушение. Вся страсть, вся отвага при ней. Нет, теперь у нее на очереди я.

Ева въехала в гараж Управления.

— Продолжаем поиск. Займись следующей подходящей кандидатурой. Берем пять верхних результатов у каждого. Будем стрелять наугад, но другого выхода нет. Мы не ошибаемся, — продолжила она в лифте. — Я ее почти вижу.

— Если бы я затевала внушительный удар, то нанесла бы его сегодня вечером. На Таймс-сквер.

— Зачем? А, ну да, Новый год. «Болл дроп». — При мысли о Мэвис у нее свело живот. — Там полно охраны. Всюду люди, камеры. Хотя, если хочешь прославиться, это то, что нужно. Ты докажешь, что охрана перед тобой бессильна, что любые толпы и камеры тебе нипочем.

— Да, это подходит. На глазах у всего мира! Самоубийственная миссия.

— Это будет всем ударам удар, — пробормотала Ева, выходя из лифта. — Вдруг это именно то, чего ей недоставало? Все ею пренебрегают. Хотела вырасти в моих глазах — не вышло. Логика подсказывает, что в такой ситуации ей остается одно — приняться за меня. Только на «Болл дроп» меня не будет.

— И напрасно!

— Несколько миллионов человек, многие под мухой или под кайфом, несмотря на запрет, да еще мочатся где попало. Действительно, не попасть туда — большая потеря. Но она может думать, что я там буду. Мэвис в числе главных ведущих, а значит…

Входя в отдел, она обыгрывала в голове эту мысль.

Бакстер уже был на месте: он сидел с закрытыми глазами, закинув ноги на стол. Ева подошла к нему и спихнула со стола его ноги.

— Эй! Какого хрена? — Увидев ее, он сменил тон. — Нельзя, что ли, немного подремать перед ночным бдением?