Андрей Кивинов - Обнесенные «Ветром»

— Ну-с, в семь часов кассета будет. Сверим часы. А как насчет бабок?

— Топор, возьми мою машину и сгоняй в «Иву». Возьмешь у Дайнего деньги и подъезжай к семи в Автово. Топор, запихнув за спину автомат, вышел.

— Пошли! — Воронцов пристегнул Кивинова наручниками к своей руке. Затем кто-то вошел в комнату, завязал ему глаза и подтолкнул к двери.

«Что делать? Кассету они заберут, а потом со мной разберутся — это однозначно. Раз Дайнего сразу согласился, значит, там что-то очень для нас интересное. И он уже ни перед чем не остановится. Хорошо хоть поверили, что мне деньги нужны, раньше не «пришили».»

Кивинова вывели во двор и затолкали в машину.

— Давай на Стачек, — скомандовал Воронцов.

В дороге повязку сняли. Наручники — нет. У Кивинова был, правда, свой ключ, но толку от этого мало. Да и ключи, наверно, уже у этих. Машина вырулила на проспект Стачек. Навстречу пронесся милицейский УАЗик.

«Я тут! — захотелось крикнуть Кивинову. — Тут! Куда вы? А, все равно, не услышат».

Через пять минут машина затормозила у станции метро «Автово».

— Не вздумай дергаться. Учти, в спине ствол. Сразу пулю получишь. Пошли.

Воронцов вывел Кивинова. Второй сопровождающий вплотную прижался к парочке. В спину Кивинова уперся твердый предмет.

На часах было без пяти семь. Метро выплевывало пассажиров, спешащих домой к семьям, детям, любовницам. У всех свои заботы.

«У меня тоже своя забота, как от мудаков этих отделаться. Был бы я Джеймсом Бондом или хотя бы майором Прониным, раскидал бы ребяток враз. Зачем я влез, а? Придурок. Сам виноват. У нас же тоже уровни. Положено тебе велосипеды искать и колеса пропавшие, вот и ищи. И не лезь выше. Пусть этим занимаются те, кому положено. А, что теперь говорить. Георгич-то меня ищет или нет? Рядом ведь с отделением стоим. Обидно. Хоть бы кто знакомый попался».

В пять минут восьмого к ним подошел мужик-пьянчужка и протянул сверток. «Черт, Димыч, до безобразия ведь точен, не мог на полчасика опоздать». Воронцов одной рукой развернул бумагу и извлек кассету. Кивинов позеленел. «Это же не та! Это же Фредди! Все, труба!» Додумать он не успел — его втолкнули в машину.

— Давай в офис. Проверим кассету, мы же порядочные люди, а, Андрюша? Чего побледнел?

— Бабки где?

— Вот посмотрим товар, оценим и рассчитаемся.

«Все, доигрался».

Машина тормознула вплотную у «Тыр-пыр сервиса». Кивинов взглянул на вывеску. «Странно, а я думал, «сервис» через «з» пишется». Его внесли вовнутрь. Воронцов потянул за собой на второй этаж. Кивинов уже не чувствовал боли ни в голове, ни в боку, ни в руке. В экстремальных ситуациях боль отходит. Защитная реакция организма. Как слезы.

— Эдик, мне в сортир очень хотца, я же не резиновый. Воронцов усмехнулся, отстегнул браслет и пихнул Кивинова по направлению одной из дверей.

«Сортир без окон, зараза. Не убежишь. Ого, унитаз мраморный, круто. А на кафеле знакомое слово. Совки. Да, вас никакой мраморный унитаз не спасет».

— Ты скоро там, деятель? Штаны, что ли, стираешь? Кивинов вышел, его подтолкнули к кабинету Воронцова. Тот открыл дверь, вошел, опустил жалюзи и выключил свет.

— Ну-с, посмотрим. У меня здесь в шкафу допотопное чудовище из палеозоя компьютеризации завалялось, все никак руки выкинуть не доходили. Видишь, вот и пригодилось, а то как бы мы твою кассету проверили?

Воронцов достал из шкафа полупечатную машинку, полухолодильник со встроенным магнитофоном.

— Ошибка старого компьютерщика. Такого уже не увидишь. Еще из райкома уволок в свое время. Я так понял, — обратился он к Кивинову, — ты пароль знаешь. Может, подскажешь?

— А не боишься, что башку тебе снимут?

— Ничего, не снимут. Ну как, подумаешь? Время есть.

«Подняться хочет, — подумал Кивинов, — на другой уровень. Нет, Эдик, ты шестерка, вот и шестери».

Воронцов сел за клавиатуру, включил магнитофон, нажал кнопку.

«Все», — мелькнула мысль у Кивинова.

Дверь распахнулась от удара ногой. На пороге стоял Петров, в руках у него угрожающе дрожал автомат.

— Стоять! Руки на стену!

Возле кабинета крутил охранника Дукалис. Воронцов выхватил кассету из магнитофона, вскочил и с разбегу сиганул прямо в панно с изображением морского пейзажа. Кивинов зажмурился. «Кошмар, он ведь так башку разобьет, в одном метре от поребрика, как Аяврик». Панно рассыпалось, и Воронцов исчез из виду.

Кивинов подлетел к проему и посмотрел вниз. За стеклом была улица. Эдик, прихрамывая, убегал.

«Не буду прыгать, мениск болит, да и надоело все. Хватит с меня. Кассету жалко, новая, даже дослушать не успел».