Андрей Кивинов - Обнесенные «Ветром»

— Так, с мужиком одним. Он деньги у соседки по коммуналке спер, а признаться не хочет.

— Давай его ко мне, сейчас я с ним спокойно поговорю, и он мне все расскажет. Главное — убедить. Миша снял трубку местного телефона.

— Это Петров. Там, в камере, человек за мной сидит, его сейчас Борисов возьмет поработать.

— Где тут у вас место есть, чтобы не мешали?

— Оставайся у меня, — сказал Соловец. — Я все равно скоро уеду, а пока у Миши посижу.

Борисов привел человека из дежурки и заперся у Соловца. Тот перешел к Петрову. Минут пятнадцать в кабинете Соловца было тихо.

— Интересно, расколет? — спросил Петров у начальника. Тот пожал плечами, и в этот момент сокрушительный удар потряс стену кабинета.

— Ого, — удивился Соловец. — Это где?

— Где, где — у тебя!

К Петрову заглянул Кивинов.

— Это у вас?

— Нет, — ответил Соловец, — Это Борисов в душу влезает, и кажется, очень настойчиво. Правильно это он сказал — в нашем деле без головы нельзя, без чужой.

От второго удара со стены Мишиного кабинета рухнул портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского.

— Слушай, он что там, стены ломает?

— Да, чьей-то головой.

Заглянул Волков.

— Мужики, там в камере один орел мой сидел, а сейчас нету. Вы не забирали?

Петров с Соловцем дружно переглянулись.

— За что? — спросил Соловец.

— Да я с улицы его притащил, он прямо под моими окнами гадил, хотел мозги ему прочистить.

— Как твоего фамилия? — обратился Соловец к Петрову. Стена снова вздрогнула.

— Он прибьет его там. Мартынов — фамилия.

Соловец схватил трубку телефона:

— Алло, это Соловец, спроси у мужика в камере, как фамилия. Мартынов? А другой где? Борисов забрал? Все, отбой! Черт, он не того колет!

Соловец бросил трубку, и в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет зашел потный и усталый Гриша. Рукава его рубашки были засучены, в зубах торчал потухший окурок.

— Фу! — Он упал в кресло. — Все, расколол. Вот паразит, а сначала: «Какие деньги? Какие деньги? Я, говорит, вообще в отдельной квартире живу, и соседки у меня нет никакой». Видал я подлецов, но таких! Ну, ничего, я тоже не лыком шит. Он сейчас явку с повинной строчит. Я уточнить зашел, сколько денег там было, а то он почему-то не помнит.

— Пять штук, — как-то по инерции пробормотал Петров.

— Ну сходи, подскажи ему, я основное сделал, вы там сами доработаете.

Петров выскочил из кабинета и зашел к Соловцу. Парень, сидевший за столом, вздрогнул и вжал голову в плечи.

— Жив? — спросил Миша, взял у него из-под носа лист, тут же его скомкал и бросил в мусорную корзину. Потом он вытолкнул его из кабинета и произнес:

— Еще раз поссышь под окнами — отсюда не выйдешь. Уматывайся!

— А деньги кому принести?

— Какие деньги?

— Ну, тот, здоровый, сказал, что соседке ущерб возместить надо.

«Ну Гриша дает!» — про себя изумился Миша, а вслух сказал:

— Себе оставь, на лекарства.

Парень, держась за бок, побрел к выходу.

— Кивинов, на кражу. Ты дежуришь, не забыл? Зайди, возьми адрес, руки в ноги и вперед. Это тут, рядом, пешком дойдешь.

Кивинов, получив команду, бросил в папку свежие бланки протоколов и, взяв адрес, вышел из отделения. Перед входом стоял военный грузовик, на который четверо солдат при помощи разных приспособлений — всяческих шкивов и даже лебедки — аккуратно поднимали снаряд. Не обращая ни малейшего внимания на прохожих, старший безбожно ругался, ежесекундно спрашивая у подопечных:

— Вам что жить надоело, мудаки? Мне еще нет.

Кивинов ухмыльнулся и пошел в адрес.

Машина резко тормознула у подъезда. Вышедший из нее лощеный мужчина отработанным уверенным движением хлопнул дверцей, смахнул пыль с никелированного крыла и, перекинув через руку плащ, направился ко входу в парадное.

— Здравствуйте, Геннадий Петрович, — хором поприветствовали его бабушки, сидящие на скамейке. Человек молча кивнул. Выйдя из лифта, он достал ключи, сунул их в замок и тут понял, что дверь не заперта.

— Маша, это ты? — Геннадий Петрович перешагнул через порог и заглянул в комнату. Удар бронзовой статуэткой по носу послужил ему ответом на сей разумно поставленный вопрос. Падая, Геннадий Петрович понял, что это не Маша. Уже теряя сознание, он увидел мелькнувшую тень и услышал бегущие вниз по лестнице шаги.

— Это не бандитизм, а? Смотрите — моей же статуэткой нос сломал. Наверно…

— Да, если не перелом, то вывих точно есть, — сострил Кивинов. — Но ничего. Вы, главное, снова статуэтку приложите, она холодная — опухоль мигом спадет. Народная мудрость.