Стивен Кинг - Конец смены

— Верю, — отвечает коллега. — Верю, Билл.

От этого ему становится еще хуже.

Она наклоняется, открывает чемоданчик и достает айпад.

— Я тут посмотрела кое-что, пока ждала. Хочешь послушать?

— Давай-ка!

— Мартине Стоувер было пятьдесят лет, когда ее покалечил Брейди Хартсфилд. Поэтому сейчас ей должно быть пятьдесят шесть. Может, пятьдесят семь, но это маловероятно, потому что сейчас только январь, не так ли?

— Да, вряд ли.

— На тот момент, когда она пошла на ту ярмарку вакансий в Городском Центре, она жила с матерью на Сикомор-стрит. Не так уж далеко от Брейди Хартсфилда и его матери — такая вот ирония судьбы, если подумать.

А еще — неподалеку от Тома Зауберса и его семьи, думает Ходжес. У них с Холли недавно было дело, связанное с семьей Зауберсов, — и оно также имело связь с тем, что в газетах называли «бойня у Городского Центра». Связей, если подумать, была уйма. А самая странная деталь, видимо, заключалась в том, что та машина, которой Хартсфилд воспользовался, как орудием убийства, принадлежала двоюродной сестре Холли Гибни.

— И как же пожилая женщина с дочерью — глубоким инвалидом смогла перебраться с Деревянной-стрит в Ридждейл?

— Страховка. Мартина Стоувер имела даже не один огромный страховой полис, не два, а целых три. Она немного повернутая была на страховании.

Ходжес про себя отметил, что только Холли могла произнести такие слова как похвалу.

— О ней потом несколько статей в прессе было — она среди тех, кто выжил, наиболее сильно травмирована. Говорила, что знала: если бы тогда не получила работу, то должна была начать проедать полисы, один за другим. Она же была всего лишь одинокой женщиной, которая должна была поддерживать старенькую мать-вдову.

— Которая, в конце концов, и стала за ней ухаживать.

Холли кивает.

— Очень странно, очень грустно. Но, по крайней мере, финансовая поддержка у них была, и её обеспечила страховка. Они даже неплохо устроились в этом мире.

— Да, — согласился Ходжес, — но теперь они ушли из мира.

На это Холли ничего не говорит. Впереди выезд на Ридждейл. Ходжес направляется туда.

Пит Хантли набрал вес, живот свисает у него над поясом, а вот Изабель Джейнс в линялых джинсах и синем блейзере не потеряла ни капли прежнего обаяния. Бархатный взгляд ее серых глаз переходит от Холли к Ходжесу и обратно.

— А вы похудели, — замечает она, и это может быть и похвалой, и обвинением.

— У него проблемы с желудком, он анализы сдал, — говорит Холли. — Результаты должны были быть сегодня, но…

— Ну не надо, Холс, пожалуйста, — останавливает ее Ходжес. — Это же не медицинский консилиум!

— Вы вдвоем просто как старые супруги, — отмечает Иззи.

Холли спокойно отвечает:

— Брак с Биллом испортил бы наши деловые отношения.

Пит смеется, Холли удивленно поглядывает на него, и все заходят в дом.

Дом славный, в стиле Кейп-кода, и в нем, несмотря на холодную погоду и расположение на горе, очень тепло. В прихожей все четверо надевают резиновые перчатки и бахилы. Как все возвращается, удивляется Ходжес. Как будто и не проходило никогда.

В гостиной на стене картина с глазастым мальчишкой, а на второй — телевизор с большим экраном. Перед ним — кресло и кофейный столик. На столе аккуратным веером разложены журналы о знаменитостях вроде «ОК!» и желтая пресса типа «Инсайд Вью» . Посреди комнаты на ковре продавлено две глубокие канавки. Вот здесь они вечерами смотрели телек, думает Ходжес. А то и целыми днями. Мать в кресле, Мартина в инвалидной коляске. Пожалуй, тонну эта коляска весила, вон какие ямы продавила.

— А мать как звали? — спрашивает он.

— Дженис Эллертон. Ее муж Джеймс умер двадцать лет назад, как утверждает… — Пит, человек старой закалки, как и Ходжес, ходит не с айпадом, а с блокнотом. Теперь он заглядывает в записи. — Как утверждает Ивонна Карстерс. Она и вторая помощница Джорджина Росс нашли тела вскоре после того, как пришли сюда утром около шести. Им за такие ранние приходы дополнительно платят. Росс нам не очень помогла…

— Она что-то неразборчивое молотила, — объяснила Иззи. — А вот Карстерс молодцом держалась, голову не теряла. Сразу позвонила в полицию, и мы уже в шесть сорок прибыли на место.

— Сколько было маме?

— Точно не знаем еще, — сказал Пит. — Но не первой свежести дама.

— Семьдесят девять, — сказала Холли. — В архивах новостей, которые я просматривала, дожидаясь Билла, чтобы собраться с мыслями, нашлось, что на момент трагедии у Городского Центра ей было семьдесят три.