Стивен Кинг - Конец смены

— Нет, — говорит он. — Не было в гостиной книг, хотя парочку я видел в спальне Мартины Стоувер. Одна похожа на Библию. — Он бросает взгляд на «Инсайд Вью» на коленях Холли. — А что у тебя там, Холли? Ты что-то сперла?

Когда Холли краснеет, то становится как стоп-сигнал — кровь страшноватым образом приливает ко всему ее лицу. Вот именно это сейчас и происходит.

— Я не крала , — сказала женщина. — Я одолжила. Я никогда не ворую, Билл, никогда!

— Остынь. И что же это?

— То, что было в розетке в ванной.

Она разворачивает газету и показывает ярко-розовый гаджет с темно-серым экраном. Больше электронной читалки, меньше планшета.

— Когда я спустилась, я села в кресло миссис Эллертон, чтобы поразмышлять. Поводила руками между подлокотниками и подушкой. Даже не искала ничего. Просто все само произошло.

Одна из многочисленных техник самоуспокоения Холли, думает Ходжес. Он много подобного насмотрелся, с тех пор как впервые встретил ее в обществе гиперзаботливой мамаши и агрессивно дружественного дядюшки. В их обществе? Да нет — не совсем. Если общество, то между его членами равенство. Шарлотта Гибни и Генри Сируа относились к Холли скорее как к умственно неполноценному ребенку, которого им временно поручили. Холли теперь — совсем другая женщина, но от того ее старого «я» следы все равно заметны. И Ходжес ничего не имеет против. Ведь мы все не идеальны.

— Вот там это и было — внизу справа. Это — «Заппит».

Название слегка задевает в его памяти какую-то струну, хотя, когда речь идет о всякие электронных штучках, Ходжес не большой знаток. Он все время возится со своим домашним компьютером, и теперь, когда Джером Робинсон к нему не приходит, к нему на Харпер-роуд наведывается Холи, чтобы привести комп в порядок: «Что, глючит?»

— Это «Заппит Коммандер». Я видела рекламу в Интернете, хотя довольно давно. Они продаются с загруженными на них простыми электронными играми, более сотни — вроде тетриса, «Саймона», «Зачарованной башни». Ничего сложного, типа «Большого угона» [10] «Grand Theft Auto» — популярная видеоигра с угоном машин, стрельбой и тому подобное. . Так вот скажи мне, Билл, что оно там делает? Что эта штука делает в доме, где одной женщине под восемьдесят, а вторая свет не может включить, не то, что играть в видеоигры?

— Да, выглядит странновато. Не то что совсем фантастично, но так, что-то не то.

— А шнур был включен рядом с буквой Z. И эта «Z» означает не конец, не смерть, а «Заппит». По крайней мере, я так думаю.

Ходжес задумывается.

— Может быть. — Он снова думает, где же раньше слышал это название, это не «ложное воспоминание», faux souvenir , как говорят французы. Он готов присягнуть, что это слово как-то связано с Брейди Хартсфилдом, но не совсем доверяет себе — слишком уж много он сегодня думает о Брейди.

«Как давно я не был у него? Полгода? Восемь месяцев? Нет, больше. Значительно больше…»

Последний раз — вскоре после дела, связанного с Питером Зауберсом, ворованными деньгами и блокнотами, которые Питер фактически откопал на своем заднем дворе. Тогда Ходжес увидел Брейди практически таким же, как всегда, — овощевидный молодой человек в полосатой рубашке и джинсах, которые никогда не пачкались. Он сидел в том же самом кресле, в котором его каждый раз видел Ходжес, заходя в палату 217 клиники повреждений головного мозга, и просто смотрел на парковку через дорогу.

Единственное, что было не так, как всегда, было за пределами палаты. Бекки Хелмингтон, старшая медсестра, перешла в хирургическое отделение больницы Кайнера, оборвав связь Ходжеса со слухами о Брейди. Новая старшая медсестра была женщиной с каменной совестью; ее лицо напоминало сжатый кулак. Рут Скапелли отказалась от предложенных Ходжесом пятидесяти долларов за любой слух или новость, связанную с Брейди, еще и грозилась в следующий раз сообщить о попытке взяточничества за разглашение информации о пациенте.

— Вас же даже нет в списке его посетителей! — сказала она.

— Мне не нужна информация о нем, — ответил Ходжес. — У меня вся необходимая информация о Брейди Хартсфилде есть. Я просто хочу знать, что о нем говорит персонал. Потому что, знаете, слухи всякие ходили. Некоторые — довольно дикие.

Скапелли одарила его пренебрежительным взглядом.

— В любой больнице всякое болтают, мистер Ходжесе, причем, всегда о знаменитых пациентах. Или таких печально знаменитых, как мистер Хартсфилд. Я собрала персонал вскоре после того, как медсестра Хелмингтон перешла из клиники травмы мозга туда, где она сейчас работает, — и сообщила всем, что разговоры про мистера Хартсфилда следует немедленно прекратить, и если я услышу какие-то новые сплетни, то обязательно отыщу их источник — и этот человек или эти люди будут уволены. А вы… — Она свысока взглянула на него, и кулак ее лица сжался еще сильнее. — Я просто поверить не могу, что бывший офицер полиции, еще и с наградами, может опуститься до взятки!