Сергей Серп - Богатство и Драма Семьи Меньшиковых

Доподлинно неизвестно, сколько времени он провел, лежа на полу до того, как голос сначала тихий, но быстро перешедший на повышенные тона, а затем и чьи-то грубые руки, схватившие Виктора за плечи и бившие его по щекам, не вернули к суровой реальности.

– Виктор Михайлович! Виктор! Виктор! – Пощечины сыпались одна за другой, за ними последовала нервная встряска, а на десерт – стакан холодной воды на голову.

Кое-как открыв глаза, щурясь от ослепительного света и с трудом соображая, где он вообще находится, младший Меншиков закашлялся.

– А-а-а, – простонал дебошир, медленно подгребая под себя ноги.

– Виктор Михайлович, да очнитесь же вы!

– О-о-о? – второй стон звучал уже как вопрос, но по-прежнему не отличался хоть какой-нибудь смысловой нагрузкой.

– Да что же это, да как же, – нервно причитал голос, постепенно обрастая телесной оболочкой в глазах одурманенного Меньшикова.

– М-м-м, – протянул Виктор, узнав суетящуюся маленькую фигурку, – доктор?

Миниатюрная фигура действительно принадлежала семейному врачу семьи Меньшиковых Николаю Серафимовичу Полянцеву.

Тридцати шести лет от роду Николай Серафимович носил маленькую бородку и густые усы, за которыми строго следил, подкрашивал и подстригал кончики. Одевался Полянцев всегда с иголочки чисто неброско, но дорого и с прекрасным вкусом. Николай Серафимович никогда не был женат, и, словно, и не стремился к этому, хотя, последние полгода стал как-то особенно чувствителен, а порой, даже слезлив, впрочем, сугубо наедине с самим собой.

Обведя мутным взглядом зал, Виктор Меньшиков помимо мельтешащего взад-вперед Полянцева заметил отца, лежащего на втором, не участвовавшем в сражении, диване. Поднявшись на ноги, Виктор подошел к отцу. Михаил Ефимович лежал на спине без подушки, лицом уткнувшись в спинку дивана. Едва младший Меньшиков протянул руку, чтобы потрясти отца за плечо, как его тут же перехватил Полянцев, вцепившись и повиснув на Викторе.

– Нет, нет! – закричал врач.

От неожиданности младший Меньшиков уставился на доктора во все глаза и замер.

– Это вы, вы его убили! – страшно зашептал Полянцев. – Вы!

От услышанного у Виктора подкосились ноги. Поняв, что теряет равновесие, он едва не забыл, как дышать, а все вокруг рухнуло в одночасье. Второй обморок был едва ли дольше секунды. Младший Меньшиков очнулся, как только коснулся пола, но очнуться и прийти в себя все-таки разные вещи. Сорвавшись с места, Виктор схватил отца за домашний пиджак и стал изо всех сил трясти его, пытаясь привести в чувство. Едва Полянцев вновь схватил его за руки, как Виктор тут же отпихнул его с такой силой, что доктор едва не упал, но не тот ни другой не оставили своих попыток.

– Что, что с ним? – схватив врача, точь-в-точь, как только что тряс отца, заорал младший Меньшиков.

– Вы свернули ему шею, – безуспешно пытаясь вырваться, лепетал Полянцев.

– Да я тебе сейчас сверну, сука, – придя в неописуемую ярость, Меньшиков приподнял над полом свою жертву и откинул в сторону.

– Я звоню в полицию! – закричал перепуганный доктор и рванулся на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Ах ты … – выругался младший Меньшиков и рванул следом.

Потасовка была недолгой. Нагнав Николая Серафимовича на лестнице, Меньшиков подцепил его за ногу и резко опрокинул. От неожиданности врач едва успел закрыть лицо руками, чтобы не лишиться зубов.

– Ты, это ты, паскуда, убил. Ты, тварь! – охаживая ногами верещащего Полянцева, приговаривал Меньшиков, – ты, гнида, мразота очкастая!

(Николай Серафимович, к слову, никогда не носил очки, да и на зрение не жаловался).

– Нет, нет, – слезно кричал изрядно потрепанный доктор, – не убивайте меня!

Сбив дыхание, Виктор закашлялся и остановился. Лежащий на полу доктор, свернулся калачом, хрипел, умолял и плакал. Меньшиков отшатнулся к стене и медленно сполз на пол.

– Не убивайте, не убивайте меня, – скулил врач, пытаясь скукожиться до размеров горошины.

– Сука, заткнись! Что ты несешь, я никого не убивал!

– Не убивали, не убивали, простите, я никому не скажу.

– Замолчи, – ударив кулаками об пол, заревел Меньшиков.

– Не скажу, не скажу, не скажу, – дергаясь в такт собственным словам, как мантру повторял Полянцев.

– С чего ты несешь, что я убил отца?

– Не скажу, не скажу, не скажу, – бормотал врач, словно в забытьи.

– Отвечай! – Подавшись вперед, Виктор толкнул ногой трепыхающегося доктора.

Полянцев взвизгнул, но продолжал молчать.