Жорж Сименон - Мегрэ ищет голову

— А шрамы?

— Остаюсь при своем мнении. Аппендектомия сделана лет пять-шесть назад хорошим хирургом, судя по качеству работы. Следы дробинок имеют по меньшей мере двадцатилетнюю давность, но мне хочется удвоить эту цифру.

— Возраст?

— От пятидесяти до пятидесяти пяти.

— Значит, выстрел из охотничьего ружья был сделан, когда он был ребенком?

— Это мое мнение. Общее состояние организма удовлетворительное, за исключением увеличенной печени, о чем я уже говорил. На левом легком рубец от очень давнего туберкулеза: детям и грудным младенцам часто случается переносить легкий туберкулез незаметно для окружающих. А если хотите узнать еще больше, доставьте мне голову, и я сделаю все, что смогу.

— Ее еще не нашли.

— Ну, значит, и не найдут.

Слова Поля подтверждали мнение Мегрэ. На набережной Орфевр бытует ряд убеждений, в конце концов ставших аксиомами. Например, что разрубленными на части неизменно оказываются проститутки самого низкого пошиба. Или что голова отыскивается реже, чем другие части тела.

— Если мне позвонят, — сказал Мегрэ, заглянув к инспекторам, — я наверху, в лаборатории.

Он медленно взобрался на самую верхотуру Дворца правосудия к Мерсу.

— Работаешь на меня? — осведомился он.

— Изучаю пробы, присланные Полем.

— Результатов еще нет?

В огромном зале работали и другие специалисты.

— У меня складывается впечатление, — Мерс всегда говорил вполголоса, как в церкви, — что убитый не слишком часто выходил из дому.

— Почему?

— Я изучил грязь из-под ногтей на ногах. Могу сказать, что последнее время он носил носки из сине-зеленой шерсти. Я обнаружил также ворсинки войлока, из которого делается домашняя обувь. Отсюда я заключаю, что человек этот обычно носил войлочные туфли.

— Если это точно, Поль должен это подтвердить, потому что долгое ношение мягких туфель в конце концов деформирует ступню; по крайней мере, так без конца твердит моя жена…

Он не закончил фразы, позвонил в Институт судебной медицины, но доктора Поля там уже не было, и пришлось позвонить ему домой.

— Говорит Мегрэ… Один вопрос, доктор, в связи с замечанием Мерса. Вам не показалось, что этот человек чаще ходил в мягких туфлях, чем в ботинках?

— Поздравьте от меня Мерса. Я чуть было сам не сказал вам это недавно, но счел, что это слишком неопределенно и я рискую направить вас по ложному следу. При изучении ступней мне пришла мысль, что это, быть может, официант из кафе. У них, так же как у метрдотелей и полицейских агентов, особенно уличных постовых, ступни становятся плоскими не от ходьбы, а от долгого стояния.

— Вы говорили, что у него грязные ногти на руках.

— Верно. У метрдотеля не может быть траура под ногтями.

— У официанта из большого ресторана или богатого кафе тоже.

— Мерс больше ничего не обнаружил?

— Пока нет. Благодарю, доктор.

Прошло еще около часа. Мегрэ бродил по лаборатории, наклоняясь то к одному, то к другому сотруднику.

— Вас интересует, что у него под ногтями есть земля, смешанная с селитрой?

Как и Мегрэ, Мерс знал, где чаще всего встречается подобная смесь — в погребах, особенно сырых.

— Ее мало или много?

— Это меня и поразило. Человек не может так выпачкаться с одного раза.

— Иначе говоря, он имел привычку спускаться в погреб?

— Это только гипотеза.

— А руки?

— Я обнаружил под ногтями сходное вещество, но с другими примесями и с мельчайшими крупинками красного сургуча.

— Какой употребляют для запечатывания бутылок с вином?

— Да.

Мегрэ был почти разочарован: загадка оказывалась слишком легкой.

— В общем, это владелец бистро, — проворчал он. И в памяти его всплыл образ худой черноволосой женщины, которая утром подавала им вино. В таком квартале, как набережная Вальми, не было недостатка в живописных индивидуумах. Но Мегрэ редко приходилось встречать тот тип инертности, который он отметил у этой женщины. Это было трудно объяснить. Большинство людей, глядя на вас, чем-то с вами обмениваются, устанавливается какой-то контакт, пусть даже этот контакт выражается в недоверии и вызове.

С этой женщиной, напротив, не установилось ничего. Она подошла к стойке без удивления и без страха, с признаками усталости, которая, наверно, никогда ее не покидала.

А может быть, это было безразличие? Она также не была ни пьяна, ни больна, во всяком случае, в тот момент. Тогда же утром Мегрэ дал себе слово еще раз наведаться к ней, хотя бы только для того, чтобы разобраться, клиентура какого рода посещает это заведение.