Николай Леонов - Красное на черном

– Давай, давай, мать. Вспомнишь его или нет, интересно? – неожиданно развеселился Крячко.

– Тихомиров какой-то… – пробормотала Наталья и вернулась в дом.

Лев взял из рук жены тяжелое блюдо, которое она собиралась поставить на стол.

– Спасибо.

– Помочь, может? – Гуров кивнул в сторону входной двери.

– Не надо, Лёва, мы почти все, что нужно, приготовили.

Она снова исчезла в доме. Из-за приоткрытой двери донесся голос Натальи. Маша что-то сказала в ответ. Послышался негромкий смех.

Гуров понятия не имел, кто такой Тихомиров. За пределами их со Стасом дружбы каждый имел много друзей, соседей и знакомых, о которых никогда не упоминал. Да просто смысла в этом не было. Но, разумеется, далеко не каждого своего знакомого Стас приглашал на дачу, и об этом он не раз говорил Льву Ивановичу.

– Не всякого птенца пущу в свое гнездо. Оно мое, здесь только проверенные люди бывают.

Гуров ощутил легкий укол ревности. Получается, таинственный Тихомиров тоже был «своим»? Почему же он о нем ничего не слышал раньше? Несмотря на то что Крячко был человеком простым, а хозяином радушным, он все-таки имел полное право не раздавать всем и каждому координаты расположения своего дачного участка, и Лев Иванович мог с полным правом считать себя избранным. Долгие годы дружбы, редкие размолвки, вылазки семьями в отпуск или на ту же дачу – их многое связывало. Стали почти родными. Но о Тихомирове Стас абсолютно точно не упоминал.

Он появился в тот момент, когда Стас наполнял стаканы в третий раз. Это была вторая бутылка испанского вина, которое Маша распробовала на недавнем театральном капустнике, а потом прикупила в супермаркете несколько бутылок.

– Сначала была репетиция, – рассказывала она, – а потом прямо на сцене накрыли стол. Оказывается, у одного человека был юбилей. Драматург, умница, талантище. Знаете, из тех, чье имя на слуху, но ты этого человека никогда не видел. Вот и я его впервые увидела, хоть по его пьесам и спектакли ставили, и я в них играла. Совсем древний дед. Девяносто лет стукнуло. Даже поболтала с ним немного. Он это вино сам привез. Рассказал, что впервые попробовал его в Германии, в конце семидесятых. И с тех пор если употребляет спиртное, только его. Такие дела. Но надо сказать, что вкус у старика отменный.

Гуров помнил тот вечер, хотя самого его на капустнике не было. А мог бы и погулять, если бы Маше удалось уговорить его притащиться на репетицию. Но он не смог – спасла работа. Не каждый поход в театр был для него в радость. Иногда отвлечься не получалось.

На улице еще не стемнело, когда за оградой вдруг появился черный «Мерседес». Никто его не услышал, но увидели все – и лишь по той причине, что водитель, покинув салон, громко хлопнул дверью. Вот на этот звук все и обернулись.

Приехавший на «Мерседесе» гость подошел к калитке, остановился и, приветствуя, поднял руку.

– Напугал, черт! – пробормотал Стас, выбираясь из-за стола, и добавил уже громче: – Привет! Чего стоишь? Ждешь, пока калитку открою?

– Ты бы хоть предупредил, я бы тарелку еще одну принесла, – заметила Наталья.

– Принеси, пожалуйста, – попросил Стас. – И, кстати, я предупредил.

– Я в голове это держать не обязана, – раздраженно ответила Наталья.

– Сиди, я принесу, – остановила Наталью Маша, прекращая ее спор с мужем.

Она сидела ближе всех к двери в дом. Легко поднялась со стула, сделала два шага и остановилась, всматриваясь в лицо гостя, который уже ступил на веранду.

– Здравствуйте, – поздоровался тот.

Маша исчезла за дверью. Тихомиров посмотрел ей вслед, и Гуров заметил, как вздернулись его брови.

«Они знакомы, что ли?» – напрягся Лев Иванович.

– Вон стул в углу, бери и садись, – скомандовал Стас.

Тихомиров послушно сходил за стулом и вернулся к столу. Опускаясь на свое место, вновь посмотрел на дверь, за которой скрылась Маша, и тут же переключился на остальных.

«Точно знакомы», – решил Гуров.

– Олег, – протянул он руку Льву Ивановичу.

– Лев, – представился Гуров.

Они обменялись рукопожатиями, но сыщик понял, что никакой шашлык ему в горло уже не полезет до тех пор, пока не выяснится, что связывает Машу и новоприбывшего. Гуров не считал себя лютым ревнивцем – все-таки жена была человеком публичным, поклонников за свою карьеру приобрела довольно много. И Гуров в конце концов привык к тому факту, что после съемок, премьер или фуршетов их квартира превращалась в ботанический сад из-за обилия цветов. Но иногда его накрывало. Это происходило редко, Гуров тщательно скрывал от Маши свои чувства, тем более что каждый раз его подозрения оказывались беспочвенными. Маша постепенно знакомила его со своими коллегами, и каждый был вне подозрения. И все эти люди принадлежали к театральным кругам. Или к киношным. Или к каким-то другим, но так или иначе относящимся к шоу-бизнесу, где приняты фамильярности и некоторая вольность. А вот Тихомиров пока что был неразгаданным объектом, но явно видевшим Машу не впервые.