Лев Овалов - Майор Пронин и тайны чёрной магии

– А зачем же вы крестили своих детей, ежели не верите в Бога? – язвительно спросил он Савельева. – То – дырка, а то в холодную погоду позволили их в купель окунать, простудить могли… Это для чего?

Савельев покраснел, багровая краска сразу залила его щёки и подбородок, а затем побагровел и его лоб, от внутреннего напряжения на нём даже выступили росинки.

Так то жинка, – сконфуженно сказал он. – Бабьи глупости. Я тут не при чём.

– Значит, жена попов поддерживает, а вы тут не при чём? – не унимался Горбенко. – Несерьёзный ответ, а ещё в партию вступаете. Коммунист жену воспитывать должен.

– Я и воспитываю, – сказал Горбенко. – Третьего окрещивать не будем.

– Ну, это мы увидим, – сказал Горбенко. – Но я сейчас про вашу жену говорю. Не работаете вы с ней.

– Это как же мне с ней работать? – спросил Савельев.

– Вот, говорят, ваша жена даже по знахарям и бабкам бегает, – сказал Горбенко. – Ворожит, гадает…

– Ну, это опять одно глупство, – возразил Савельев и даже усмехнулся. – Это она от ревности.

– А вы ей поводов не даёте? – спросил Иванов.

– Да нет, как будто, – весело сказал Савельев. – Я уж ей говорил: заместо того, чтобы колдунам за суеверие платить, лучше бы ты мне горилки купила.

– Вот вы и по части горилки тоже стали нажимать, – продолжал шпиговать Савельева Горбенко. – Как стали много зарабатывать, так горилка у вас, говорят, стала частым гостем на столе.

– Ну, и брехня – спокойно возразил Савельев. – Я горилке внимания уделяю не больше, чем девкам. А вот пиво… пиво я уважаю, иногда за ужином бутылку-другую опорожню…

Он обвёл глазами присутствующих.

– Что, разве нельзя? – спросил он не без лукавства, – он знал, что многие из присутствующих не прочь были бы посидеть за ужин с горилкой.

– Нет, почему же нельзя? – сказал Горбенко. – Я только всё это говорю к тому, что теперь вы примером для всех должны стать, коммунист не только в поле должен пример подавать.

– Это вы понимаете? – спросил Савельева Пронин.

– Понимаю, – рассудительно ответил Савельев.

– Так ты что? – обратился Пронин к Горбенко. – Ты «за» или «против»?

– Разумеется «за», – сказал Горбенко. – Я и на партийном собрании высказывался «за», я только хочу объяснить товарищу Савельеву как теперь возрастает его ответственность и перед самим собой, и перед коллективом, теперь он за всё отвечает во много раз больше, и за жену свою отвечает, и за детей.

– Словом, – усмехнулся Пронин, – взялся за гуж, не говори, что не дюж?

– Вот именно, – подтвердил Горбенко. – Я думаю, Савельев будет хорошим коммунистом, но наш долг сказать ему о его обязанностях.

– Высказаться кто-нибудь хочет? – спросил Пронин.

– Позвольте мне, – сказал Тарановский, секретарь райкома комсомола. – Я бы хотел сказать…

– Да ведь Савельев не комсомолец, – сказал Горбенко, удивляясь тому, что Тарановский хочет говорить о Савельеве.

– Ну и что ж, что не комсомолец? – обидчиво возразил Тарановский. – Что ж, я о комсомольцах только имею право высказываться? Мне есть, что сказать о Савельеве. Комсомольская организация школы № 3 подняла поход против сорняков. Мы ведь кричим, кричим о борьбе с сорняками, а по существу никто ничего не делает. Ребята, наконец, взялись за дело, а кто им помог? Никто. Только один Пётр Никифорович и откликнулся. И ведь как откликнулся! Не стал ни речей произносить, ни обещаний давать. Договорился с ребятами и каждый вечер, после работы, на два – три часа выезжает на своём тракторе выкорчёвывать эту чёртову амброзию. Сколько канав, сколько обочин на дорогах очищены с его помощью! Я думаю, так именно и поступают настоящие коммунисты. Станичные комсомольцы не нахвалятся им…

– Чего ж ты нам об этом не рассказал? – спросил Пронин Савельева.

Тот улыбнулся.

– Чего ж рассказывать…

Это было сложное и трудное дело – борьба с сорняками. Значительные площади поражены на Кубани амброзией. Так называемая амброзия полыннолистная – ужасный сорняк, цепкий, упорный, трудно поддающийся уничтожению. Сорняк этот засорял и глушил посевы с таким неистовством, точно задался целью уничтожить на Кубани все хлебные культуры. В народе даже ходила легенда, что какие-то неопознанные самолёты летали после войны над Кубанью и нарочно рассевали семена этой амброзии для того, чтобы советские люди подольше не могли восстановить своё хозяйство. Говорили, что это американские капиталисты прислали советским людям такой подарок, – так это было или не так, никто толком не знал, но во всяком случае амброзия приносила сельскому хозяйству Кубани немало вреда. Краевой исполком публиковал строгие постановления, которыми обязывал всех и вся повести строгую борьбу с амброзией, но – скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Грозные постановления печатались в газетах, наклеивались на стены в учреждениях, а амброзия росла себе и росла…