Татьяна Степанова - Грехи и мифы Патриарших прудов

— Как мог упасть этот дурацкий ящик? — Грета все оглядывалась назад, пока они шли по аллее мимо пруда. — Ло, ведь нас убило бы к черту! Он шарахнулся прямо у наших ног! Это вы нас на месте удержали, — обратилась она к Кате. — Я никак понять не могла, кто нам машет, не узнала вас. А что там наверху было, почему он грохнулся?

— Дворник сказал, что там болты развинтились, — ответила Катя.

— Болты?

— Вы никого не видели на лестнице, когда вышли из квартиры?

— Нет, — Грета покачала головой. — Мы сразу в лифт.

Пелопея молча шагала рядом, походка ее была все той же — быстрой, но ковыляющей, увечной. Она жевала свою конфету. Проглотила.

— Пелопея, я хотела бы снова задать вам несколько вопросов, — обратилась к ней Катя.

— О чем? Вспомнила ли я что-то? Нет, — девушка покачала головой. — Об этом бесполезно меня спрашивать.

Катя подумала о Левушке Мамелюк-Караганове, его словах. Так ли уж бесполезно? Бойфренд сомневается.

— Ваш приятель, сосед по Патриаршим Лева Мамелюк-Караганов навещает вас? — спросила она.

— Левушка? — Пелопея удивленно подняла светлые брови. — Он странно себя ведет. Мы давно с ним не виделись. Мы когда-то учились в школе на Бронной, он с моим братом. Еще в детстве. А сейчас я даже его не узнала — он так изменился. И он странно себя ведет, странно говорит со мной.

— Вы не узнали его? А разве вы не встречались с ним, когда переехали сюда, в квартиру, три года назад?

— Мы с Левушкой встречались?

Она не помнит, как мы спали с ней…

Катя наблюдала реакцию Пелопеи — безучастный вид. И тут Грета толкнула ее локтем, сделала большие глаза. Она словно говорила — ну вот, видите.

— Левка тебе предложение делал, — сказала она и вздохнула. — Той зимой. Я была у тебя, и она… ну, мачеха…

— Феодора? — уточнила Катя, включая украдкой в кармане куртки диктофон.

— Она. Мы понятия тогда не имели, что она с отцом спит. Дружили. Я к ней хорошо относилась, — Грета передернула худенькими костлявыми плечиками. — При нас он и заявился с букетом. А сам под кайфом. Глаза, как у зайца, косые.

— Лева — наркоман со стажем? — спросила Катя. — На чем сидит? Не на «ангельской пыли»?

— Понятия не имею, — фыркнула Грета. — Он все подряд жрет. Его папаша довел, хотел сделать из него вундеркинда. Музыкой мучил, заставлял в консерватории учиться. А Левушка — обычный лузер.

— Орфей, — Пелопея улыбнулась каким-то своим мыслям.

— Лева — Орфей? — спросила Катя.

— Ну да. Орфей.

— Видишь, вспомнила! — Грета хлопнула себя по бедру. — Ло, радость моя, ты вспомнила! Ты же его так называла — как в мифе — Орфей, который никогда не спустится в ад за своей Эвридикой. Никчемный, в общем.

— Леве было отказано? — спросила Катя.

Пелопея промолчала.

— Ну да, послала она его, — за сестру ответила Грета. — Какой из него муж?

— А брат ваш Гаврила тоже хотел жениться? — спросила Катя. Она вспомнила информацию об обручальных кольцах, о которых говорила горничная Ежова.

— Гаврюша? — Пелопея снова удивленно подняла брови.

— Ничего он не хотел, — возразила Грета. — Ло, не бери в голову. Это он тогда, чтобы предков позлить. Он уезжать не хотел, вот и хватался за соломинку.

— Но невеста все же была? — уточнила Катя.

— Где-то в клубе познакомились, я не знаю. Она вроде приезжая, наверное, что-то вообразила себе. Гаврюша нам ее не показывал. Просто в пику родителям говорил, что женится. А потом, когда Ло в аварию попала, он вообще обо всем позабыл. Ло, слышишь, он о тебе заботился. Для нас ты — это ты, а все другие — пошли к черту!

Грета обняла сестру за талию. Они в это время шли по Садовому кольцу в направлении Нового Арбата. И Катя вновь поразилась пустынному пейзажу. Машины, машины — мимо, мимо. Тротуар выложен новенькой сияющей плиткой, но никто не ходит по этим широким тротуарам, ни прохожих, ни туристов, ни гуляющих парочек, ни делового офисного люда — никого. Монолиты домов со слепыми окнами, запах бензина. Тоска и пыль Садового кольца.

— Пелопея, я вот о чем хотела спросить вас. Грета, может, вы тоже вспомните. В то время, три года назад, никто не предлагал вам поучаствовать в конкурсе красоты? Может, звонили, предлагали? Или были какие-то буклеты о конкурсе?

Пелопея равнодушно пожала плечами.

— Мне пятнадцать тогда было, — фыркнула Грета. — Вы что? Какие конкурсы красоты? Меня папа точно бы убил, прихлопнул как муху, если бы узнал, что я там тусуюсь.

— Ваш отец против конкурсов красоты?