Татьяна Степанова - Грехи и мифы Патриарших прудов

На аллее у детской площадки с памятником баснописцу Крылову как фантом возникли две фигуры.

Женщины Патриарших… Только эти молодые женщины Патриарших.

Они приближались. Высокая и невысокая, обе в джинсах, кроссовках, куртках нараспашку, намотанных вокруг шеи шелковых шарфах, с одинаковыми картонными стаканчиками с кофе в руках.

Катя узнала младшую, Грету. Выросла за эти три года, но все такая же серая мышка, как и на фото.

А вот Пелопею Катя не узнала.

Кажется, не узнал ее и полковник Гущин. Тяжко, трагично вздохнул.

О жизнь…

О смерть, что ты делаешь с нами…

Пелопея шла довольно уверенно, но что это была за походка! Она раскачивалась из стороны в сторону, сильно хромала. Одна нога ее стала заметно короче другой, причем ноги выглядели безобразно кривыми, словно вывернутыми в суставах. Операции собрали раздробленные кости по кусочкам, но врачи так и не сумели превратить хромую калеку в прежнюю Пелопею.

Да и многое другое в ней изменилось: некогда изящная стройная фигура теперь напоминала своим видом грушу — таз заметно раздался вширь, утяжелился. Пелопея очень сильно прибавила в весе. Но лишние килограммы скопились только на бедрах и животе, оставляя кривые ноги, обтянутые джинсами, тоненькими. В этом раздувшемся туловище и тонких ногах было что-то паучье.

Лицо тоже изменилось: черты его заострились, а вот щеки и подбородок опухли, под глазами появились мешки, светлые волосы стали тусклыми и ломкими. Красота пропала. Пелопея выглядела заметно старше своего возраста — ей, двадцатисемилетней, можно было дать лет тридцать пять. Она с видимой жадностью глотала кофе из картонного стаканчика и не спускала глаз с Кати и Гущина, стоящих рядом с Гаврилой.

— Ло, сядь, передохни, — сказал он заботливо, когда сестры подошли.

— Я совсем не устала.

— Это из полиции, как мама сказала, — Гаврила кивнул на Гущина.

Но Пелопея смотрела на Катю. И вот странность — у той появилось ощущение, что калека как-то сразу выделила ее и отметила для себя. И что она станет обращаться именно к ней, Кате, даже если вопросы ей начнет задавать полковник Гущин.

— Здравствуйте, Пелопея, — сказала Катя, представилась официально и назвала звание и должность Гущина.

Сердце ее сжалось — нет, не от боли при виде несчастной калеки и не от сочувствия, а от накатившей как волна пустоты и печали, осознания того, как хрупок человек, как он мал и уязвим перед судьбой, перед стечением обстоятельств, перед бедой, перед преступлением и злом. Перед переменами к худшему, которых все так стремятся избегать. Но жизнь, словно в насмешку, сама диктует каждому и свою волю, и свой распорядок, свое расписание потерь.

— Привет, — ответила Пелопея. — А чего вы, полиция, снова ко мне?

— Они маме сказали — Кравцова убили, — сообщил Гаврила. — Ло, ты сядь, они же вопросы начнут задавать. Это долго. Это мы все уже проходили.

Он взял из рук сестры стакан с кофе. И она села на скамью. Младшая, Грета, уселась рядом с ней, глядя на Гущина и Катю исподлобья.

— Мы не заплачем от этой новости, правда, Ло? — спросила она. — А вы что думаете, это Ло его убила, отомстила за аварию, за свой пузырь мочевой, разорванный его тачкой? А как его убили? Он мучился перед смертью?

— Он мучился перед смертью, — ответила Катя злой Грете.

— Отлично. И долго?

— Грета, умолкни! — шикнул на сестру Гаврила.

— Я просто знать хочу. И Ло будет интересно послушать.

— Грета, не надо, пожалуйста, — тихо попросила Пелопея.

И сестра тут же стихла, отвернулась, достала из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. Закурила.

Катя подумала, что ее версия, столь скоропалительно озвученная полковнику Гущину, что Виктор Кравцов после аварии, раскаявшись и влюбившись, стал любовником Пелопеи, не выдерживает никакой критики.

Нет, ради той, прежней, что на фото, он бы мог как в омут с головой в любовь… Бросить дом, жену… Ради этой, новой Пелопеи — вряд ли. Да и младшие бы не позволили — вон как Грета глазами зло сверкает. Ненависть и отчаяние здесь укоренились и дали горькие плоды. И три года — это не срок.

— Пелопея, Кравцов не пытался с вами встретиться, как-то связаться после аварии? — спросил Гущин.

— Говорят, он приходил, когда я в больнице была. Но я этого не помню. Нет, мы не встречались. Папа с ним как-то столкнулся у следователя — он мне говорил.

— Как вы оказались тогда в Бронницах?

— Я не знаю. Меня сотни раз уже спрашивали об этом. Я не помню.