Григорий Федорец - Похождения русского студента. Часть первая. Курьер поневоле

Самогонный рассвет слезился на оконном стекле. На тумбочке, извергая бравур, вытанцовывал мобильник.

– Что за блядь в такую рань, – капитан, схватив ополоумевший аппарат, сильно нажал кнопку приема.

– Доброе утро, коллега! Здесь Алекс. Будите своего патрона. Срочные новости. Через десять жду в холле, – выпалил динамик и умер.

– Какой, на хрен, патрон! Ты, что, сбрендил, чухня? – завопил Спиногрызов. Отшвырнув мобильник, он опустил на пол тощие, как у дистрофика, ноги. Нашарив сланцы и продолжая костерить все и всех, поплелся в туалет.

– Патрон, мой удивительный друг, это так французы кличут шефов. В знак уважения и преклонения, – Печенкин вышел из соседней комнаты. Майор выспался и пребывал в отличном настроении:

– Чем порадовал с утра горячий финский парень?

В ответ из санузла донесся шум водопада в унитазе. Печенкин настойчиво постучал в дверь туалета:

– Господин мент! Не уподобляйтесь ассенизатору-романтику, ускорьте процесс гигиены!

Самолет коснулся шасси бетонки и мягко покатил теряя скорость. Вдоволь набегавшись по дорожкам, планер подъехал к зданию аэровокзала. FINAVIA HELSINKY AIRPORT белым цветом светились большие буквы смонтированные на крыше.

Таможенник цепко глянул на Быстрова и, сравнив с фотографией на паспорте, шлепнул печать.

– Вот я и за границей. Сбылась мечта идиота, – всплыла в голове полковника знаменитая фраза Остапа Бендера. Он коротко кивнул и прошел через турникет.

– Теперь, товарищ полковник, не офицер Службы, а бизнесмен средней руки с тусклой фамилией Мутьев. Приперлись по коммерческой надобности в страну озер, оленей и Санта-Клауса, – мысленно ухмыльнулся Быстров, с постным выражением лица, окинув зал прилета.

– Господин Толстых, – вкрадчиво шептал голос:

– проснитесь!

Николай, дернув щекой, открыл глаза. В полуметре нависала фигура в белом халате. Толстых, быстро сморгнул, отгоняя остатки сна. Разглядев ярко-рыжую бороду, он успокоился:

– Слушаю, доктор. Что-то срочное?

– Не особо, но безотлагательное. Вам желает скорейшего выздоровления господин Итальянец.

– Итальянец? Рад, рад, что вспомнил старого приятеля. И, как он? Избавился от хроматы? Или поврежденное колено до сих пор беспокоит? – в голосе Николая звучала забота.

– Еще бы! Зажило, как на собаке. Тем более, он и не повреждал, – мило улыбался бородач.

– Да, что, Вы говорите? Вероятно, это у меня последствие травмы. Перепутал с другом товарищем.

– Не мудрено. Крепко вам досталось. Вазон в пыль превратился. Ваш друг настаивает на срочной встрече.

– Когда?

– Лучше сегодня. Готовы?

– Готов-то готов, но как? В пижаме и шлепанцах? Даже при здешней толерантности, боюсь, заметут в дурдом, – хихикнул Толстых.

– Это не проблема. В полдень принесу все ваши вещи. Пока отдыхайте, копите силы, – врач заботливо поправил смятую подушку.

****

Печенкин, как только открылись двери лифта, энергично направился в холл. В центре зале нервно прохаживался инспектор, выписывая ногами замысловатый маршрут:

– Ну, где же вы?! Я просил срочно.

– Случилось невероятное? Пополам и вдребезги лопнул Полярный круг? – майор был настроен по-боевому.

– С Полярным кругом все в порядке, а вот клиенты рванули за город, на северо-запад. Мой автомобиль на парковке отеля. Прибавьте, бога ради, шаг, – финн твердо взял Печенкина за локоть.

– А, завтрак! Опять не жрамши! – взвился Спиногрызов из-за спины майора.

– Цыц, перхоть! Сказано, по коням! Не отставай, – рявкнул Печенкин не оглядываясь.

– В дорогу я прихватил бутерброды и кофе. Идемте побыстрее, – торопил инспектор.

– Ну, это уже, другой расклад, – повеселел Спиногрызов, не отставая.

Вверху возник указатель на Тампере, и Снегурка аккуратно перестроилась в правый ряд.

– Что будем делать в этом провинциальном городишке? – зевнул Тема, особо не обращая внимания на местность за окном.

– За так пренебрежительно. Есть пара-тройка забавных мест в Тампере. Например, музей Ленина.

– Это какого? Нашего? – удивился студент.

– Да, Владимир Ильич Ленин. В девичестве Ульянов. Вашего, от кепки до стоптанных ботинок. Кстати, ходят басни, что в зале музея, ну, когда он еще был Домом Рабочих, впервые он встретился с Иосифом Виссарионовичем.

– Каким Иосифом? Сталиным? – дрему как рукой сняло.

– Угу. С ним самым, в 1905 году, как сейчас помню, – хихикнула Снегурка:

– Ты, в самом деле темный или прикидываешься?

– У нас сейчас про этих челов разное несут. Хрен поймешь, где гон, где правда, – студент озадаченно почесал нос: