Сергей Трапезников - Жизнь Тузика Озейло. Тайна золотого ошейника

– Я должна закончить то дело…

– Послушай, Анита, – Тузейло начинал откровенно злиться. Прямо сейчас, во что бы то ни стало, он должен был отговорить жену от бредовой идеи вновь заделаться детективом. – Ты уже достаточно рисковала в своей жизни. Не нужно больше этого делать. Команда Торреса во всём разберётся. Я им доверяю…

– Кто? – резко спросила Анита. – Торрес – это тот придурочный ротвейлер, который меня сюда привёз?

– Ты его недооцениваешь, – прервал её Тузик.

– Знаешь, – Анита осталась при своём мнении, – пса надо оценивать не по тому, как он разговаривает с вышестоящими, а, наоборот, по тому, как он обращается с равными себе. Или даже с теми, кто ниже. Извини, но ты, пока твоя невиновность не доказана, являешься мэром. А судя по тому, как он разговаривал со мной…

– Но это его работа…

– Ах, ты о работе вспомнил? Молодец. Далеко пойдёшь. Его работа – унижать собак. А моя – писать статьи для журналов и газет, а также вести для них специальные расследования. И, в отличие от его работы, моя никогда не бывает халтурной!

– Ох уж эта ваша вечная война журналистов и полицейских! – воскликнул Тузейло. – Что ж вы так друг друга ненавидите-то, я всё не пойму…

– Ты не сможешь меня отговорить, Тузик.

– Я не стою того… – не унимался Тузейло.

– Ох, дорогой, не напрашивайся на комплименты, – Анита смягчилась и улыбнулась. – Дай я тебя поцелую…

Ещё три минуты Анита и Тузик сидели молча, глядя друг другу в глаза, словно не виделись целую вечность. Тузик вдыхал любимый аромат её тела и любовался красивой светлой шерстью. Анита же в это время перебирала в голове различные комбинации, как всё-таки ей поступить. Одновременно с этими мыслями в голову лезли воспоминания последних лет, отчего принять решение становилось сложнее. Когда глаза Аниты начали слезиться, она медленно встала с колен супруга, при этом продолжая смотреть ему в глаза.

– Всё, Тузик, – резко сказала она. – Пора завтракать.

– Но ведь ещё десять минут.

– Именно, – кивнула Анита. – Через десять минут завтрак, а я ещё вещи не распаковала. Помогай мне, муж…

Под вечер в особняк прибыл следователь из Следственного комитета. Это был бладхаунд Кристиан Монтеро, который был полным антиподом ротвейлера Торреса, чем и вызвал к себе расположение Аниты.

Кристиан Монтеро неслучайно был выбран Торресом для посещения строптивой сеньоры Озейло. Его отделу нужно было получить максимум информации о последних минутах Аниты перед аварией. Для этого требовался специалист, который умеет оперировать с ассоциативным мышлением. Учитывая тот факт, что никто, кроме Кристиана Монтеро, профессионально этой техникой не владел, вопрос, кого послать в дом Ортеги, отпал сам собой.

Вообще, сама техника, основанная на оперировании образами, возникающими в памяти пса или собаки в ответ на задаваемые им определённые вопросы, в следственных органах не особо приветствовалась, а иногда даже вызывала усмешки недоброжелателей. Многие сотрудники Следственного комитета пренебрегали этой теорией, искренне считая, что ассоциации, которые лежат в её основе, у каждого индивидуальны. Соответственно, им нет числа, и они не могут быть использованы в следственных экспериментах.

Федерико Торрес в число таких скептиков не входил. Он вообще приветствовал различные нестандартные методы расследований преступлений, отчего, возможно, его отдел и считался лучшим во всём комитете.

Сам же Кристиан Монтеро, в своё время защищавший дипломную работу по ассоциативному мышлению в университете Мар-дель-Платы, был одним из лучших специалистов в этой области не только в Следственном комитете, но и во всём Озее. Что же касалось недоброжелательных усмешек, то Кристиан не обращал на них внимания, поскольку был абсолютно уверен в эффективности этой техники. Он придерживался той мысли, что ассоциации бывают индивидуальными, скорее, у щенков. У взрослых же псов, по уши увязших в современной пропаганде и стереотипах, палитра ассоциаций в разы скромнее, чем следователь Монтеро успешно пользовался уже не первый год.

В данный момент основной задачей бладхаунда являлось установить, не заметила ли Анита Озейло чего-нибудь странного перед тем, как попасть в аварию. Поскольку экспертиза автомобиля показала, что в нём надрезали тормозной шланг, отдел Торреса пришёл к выводу, что это было сделано не во дворе дома Озейло, а незадолго до аварии. Учитывая тот факт, что после столкновения Анита не просто была ранена, а впала в кому, достать из неё воспоминания о тех минутах казалось чем-то за гранью возможного.