Карин Жибель: Чистилище для невинных

Боль придавила его к земле. Влага, которой сочился ковер из растений, проникала в него, пробирая до костей. Было так холодно, что ему немедленно захотелось начать двигаться, попробовать встать.

Повернув голову, он вдруг увидел разбитую голову Патрика. Он тут же осознал, что его правая рука касается руки покойника. Он резко отстранился, что породило новую волну боли.

— Я убил эту сволочь… Я убил его, Раф!

Рафаэль.

Освободить его.

Джессика.

Спасти ее.

Вильям улыбнулся неизменному небу. Он почувствовал себя героем.

А герои бессмертны.

Он попытался встать. Но как только он напряг мышцы живота, его тело словно пронзило копьем. Ему все же удалось перекатиться на бок, и он начал рыться в карманах трупа в поисках связки ключей. Он снял петлю, которую Патрик набросил ему на шею, и отшвырнул ее в заросли.

Затем, стараясь опираться на свою правую ногу, он наконец встал.

Это был подвиг.

И тут он увидел кровь. На своей грязной одежде, на опавших листьях.

Повсюду.

Его кровь. Она бежала из его ран в животе и ноге.

И вот в его теле снова пара пуль.

Всего четыре. Он уже побил мрачный рекорд Рафаэля. И все еще жив.

Он оперся на ствол ближайшего дерева, чтобы не упасть. Все вокруг кружится. Он оказался в центрифуге, которая вращалась с невероятной скоростью.

Ухватившись за ветку, он попытался восстановить дыхание.

Кровь продолжала уходить из его вен, он надавил на живот дрожащей рукой. Всего спустя несколько секунд она стала совершенно красной, горячей и липкой.

Он опустошен до предела.

Добраться до пристройки, пока не поздно. Вот единственное, о чем он должен думать.

Шаг, другой. Еще один.

Не больше трех кряду, иначе он рухнет.

Он останавливался у каждого дерева, опирался плечом на ствол.

— Я иду, Раф… Я иду.

Чтобы придать себе храбрости, он представил взгляд брата, когда он войдет в темницу. Его восхищенный взгляд.

Наконец-то он будет им гордиться.

Наконец-то Вильям станет ему равным.

Еще три шага, дом так далеко… Он постарался успокоить себя, думая о том, что сейчас чувствует его старший брат.

Еще три шага. И вдруг что-то теплое поднялось из его нутра, наполнило его рот и заструилось с губ.

Кровь.

Но Вильям продолжал идти, шаг за шагом.

Теперь внутри тоже стало холодно, этот холод принялся грызть его, подтачивать силы. Пожирать изнутри.

Еще три шага. И новое дерево, можно передохнуть.

Чертов туман. Где же дом?

Так далеко…

— Я иду, Раф… Я иду, не волнуйся.

Он наступил ногой на сухую ветку, поскользнулся. Ему было так больно, будто он упал с нескольких этажей.

— Я иду, Джесси. Я спасу тебя, дорогая. Ты сможешь… вернуться… домой.

Он снова встал. И опять двинулся вперед.

Неукротимый.

— Черт, мы будем богаты! Чертовски богаты! А, Раф?

И тут наконец он ее заметил. Увидел среди ветвей ее четкий силуэт в тумане.

Ферма.

Если только это не мираж…

Вильям улыбнулся. Он попытался выжать из себя больше чем три шага, даже ускорился.

Плохая идея.

Он снова рухнул на землю, гораздо болезненнее, чем в прошлый раз. Лежа навзничь, он не сводил взгляда с дома. Это был его единственный ориентир. Последняя нить, которая связывала его с миром живых.

Дом, где его ждал брат. И слава.

И он продолжал двигаться, теперь ползком. Он пополз по земле, не сводя взгляда со здания.

Если он потеряет его из виду, он умрет. Это точно.

Рафаэль уже перестал оплакивать брата.

Потому что Патрик давно должен был вернуться.

Вильяму удалось сбежать? Смыться от него?

Бандит ухватился за эту новую надежду. Последнее, что у него оставалось.

Да, должно быть, Вилли смог ускользнуть, а теперь эта сволочь гонится за ним. Если только брату не удалось его убить.

— Давай, брат мой! Давай прикончи его! Я всегда знал, что ты лучший…

Ему понадобилась вечность, чтобы преодолеть это расстояние. То ползком, то делая несколько шагов.

Если бы Вильям мог увидеть свое отражение в зеркале, перед ним предстал бы труп.

Его собственный труп. В агонии.

Мертвенно-бледная кожа. Рот, перепачканный кровью, который хватал воздух слишком быстро, слишком сильно.

Светлые глаза, налитые кровью.

Впрочем, дом уже совсем близко. Но каждый метр — это нечеловеческое усилие.

Он падал снова и снова. Получая новые раны.

Он поднимался опять и опять. Оставляя на земле кровавые отпечатки.

Добравшись наконец до сарая, он дотащился до двери, и ему удалось сесть у стены.