Мария Адольфссон - Штормовое предупреждение

Первым к Хелене подходит Бюле. Становится перед ней, и что-то заставляет ее поднять взгляд.

— Какого черта все это значит? — резко бросает он.

Хелена Трюсте апатично смотрит на него.

Они пытаются двадцать минут. Двадцать минут — абсолютно безрезультатно. Ступор не проходит, ни от горячего чая, ни от дружелюбных вопросов, ни от резких. Никому не удается вытянуть из Хелены Трюсте хоть слово. Ни Корнелису Лоотсу, ни Карлу Бьёркену, ни Турстейну Бюле. К чаю она не притрагивается, не плачет, не шевелит руками, лежащими на коленях. За двадцать минут Хелена Трюсте вроде даже не моргнула ни разу.

Наконец приезжает врач.

— Ей надо в больницу, — решительно произносит Свен Андерсе́н, быстро глянув на бледное как мел лицо и словно бы безжизненные темные глаза.

— Нет, сперва она поговорит с нами, — говорит Карл и, снова обернувшись к Хелене Трюсте, рявкает: — Где она? Открой пасть, черт побери!

— По-вашему, это подействует? — спокойно говорит врач и открывает саквояж.

Достает шприц и ампулу. Наполняет шприц, щелкает по нему пальцем, выпускает короткую, тонкую струйку. Потом опускается на корточки возле Хелены Трюсте.

Карл в бешенстве.

— Поймите, сейчас, когда вы заняты этой женщиной, Карен неизвестно где. Вероятно, ей грозит опасность, и мы должны узнать, где она.

— Я понимаю, но сейчас эта женщина — моя пациентка, — спокойно отвечает Андерсен, вынимает шприц, прижимает к плечу Хелены Трюсте маленький белый тампон.

Никакой реакции не заметно. После укола в бледном лице как будто бы ничего не меняется.

— Уильям Трюсте по-прежнему не отвечает по телефону? — спрашивает Карл.

Бюле качает головой.

— Я послал к дому Трюсте машину, но ребята еще и полпути не одолели. Дороги в заносах, — добавляет он.

— Направьте туда все наши ресурсы. Половину к Трюсте, остальных на винокурню, он вполне может быть и там. Мы трое разделимся — и тоже вперед. По коням!

Карл поднимает куртку, которую бросил на пол.

— Отпирайте арсенал, я без оружия, — говорит он Турстейну Бюле.

Тот кивает.

Карл бросает еще один презрительный взгляд на Хелену Трюсте и поворачивается к двери.

— Ну же, чего ждете?

Корнелис Лоотс, не снимавший куртки и шапки после короткого пути из гостиницы в участок, хватает его за плечо, Карл раздраженно оглядывается.

— Что вы сказали? — спрашивает Корнелис.

Он смотрит на Хелену. Делает шаг к этой женщине, на лице которой проступило слабое, но вполне осмысленное выражение.

— Винный погреб, — тихо говорит она. — Он запер ее там, пока… Хотел, чтобы я…

Она умолкает.

— Чтобы вы — что? — кричит Карл, делает шаг вперед, но Андерсен останавливает его.

Однако Хелена смотрит Карлу в глаза.

— Все равно слишком поздно, — говорит она. — Он ведь уже успел вернуться.

За один раз она делает двенадцать шагов. Останавливается, поднимает стеклянный стакан, удостоверяется, что огонек реагирует. С каждой минутой заметно холодает, и теперь она явственно чувствует на лице дуновение ветерка, даже не наклоняясь. Двенадцать шагов. И еще двенадцать. Она чувствует, как рука погружается в пустоту, понимает, что ход опять разветвляется, но на сей раз нет никаких сомнений, куда идти.

Не раздумывая зачем, она продолжает считать шаги, еще двенадцать, останавливается, напрягает все чувства. Слушает звуки, ищет просветления в черноте, чувствует на лице ветерок, набирающий силу. Защитное стекло она больше не поднимает. Идет, останавливается, снова идет. Идет, останавливается. И вдруг ухо улавливает какой-то звук. Легкий жалобный посвист. Еще двенадцать шагов. И еще. Теперь посвист слышен отчетливо, а вместе с ним что-то другое. От порывов ветра снаружи двигается что-то прямо перед нею. С глухим жалобным звуком.

Она догадывается, что́ это, еще прежде чем видит.

Легкое изменение красок едва заметно. И все же свеча выхватывает в кромешной тьме слабый оттенок серого. Серый прямоугольник всего в нескольких метрах. Отверстие тщательно заколочено снаружи. Восемь шестидюймовых досок и еще одна доска наискось изнутри, да и снаружи, наверно, тоже. От облегчения сердце пропускает один удар. Заколочено, не замуровано.

Доски плотно подогнаны, но и миллиметровых пазов достаточно. Она опускается на колени, прижимается глазом к одной из щелок. Новый порыв ветра заставляет ее быстро отстраниться. Но кое-что она увидела. Снаружи темно, ветер сильный, вероятно штормовой, думает она. Однако же не совсем темно, не тот плотный, непроглядный мрак, что в ходах за спиной. Наверно, это фонари с телеантенны в Скребю отсвечивают на снегу, думает она и вздрагивает. Тогда, значит, идти недалеко. Километр, наверно, максимум два. Закоченеть я не успею. Или? Ледяной холод проникает в щели, добирается до тела, и ей вспоминается метеокарта. Тонкая футболка при минус семнадцати.