Макс Сек - Охотник на ведьм

— Юсуф! Нина! — крикнула Джессика, но никто ей не ответил. Они оба лежали без сознания, с закрытыми глазами, на том же холодном каменном полу, который Джессика ощущала подошвами своих ног.

— Мария заказала пять прекрасных платьев, Джессика. Совершенно таких же, как то, в котором твоя мать была одета на своем первом гала-концерте. Конечно, Мария не знала, что я, пожилая дама по соседству, буду делать с платьями, но она согласилась помочь мне.

— Нина, проснись! Юсуф… — Джессика запиналась, но в глубине души понимала, что это бесполезно. Внезапно над головой раздался беспорядочный грохот. Микаэль посмотрел на потолочные балки.

— Они здесь.

— Книга. Твоя мать хранила ее в сейфе, — сказала Камилла Адлеркройц и улыбнулась Джессике. — Найди ее.

Джессике хотелось закричать, чтобы полиция обязательно нашла это место, которое должно быть в подвале большого деревянного дома. Но голос застрял у нее в горле. Ни один из голых людей, стоящих в полукруге, не подал ни малейшего знака, что пытается убежать.

Джессика снова увидела блеск кинжала, на этот раз в руке старухи.

— Мы останемся здесь. Ты пойдешь дальше. Потому что, как и твоя мать, ты, Джессика фон Хелленс, — mater pythonissam.

Джессика услышала, как люди позади нее начали петь. Мелодия, которую она смутно откуда-то узнала. Затем где-то рядом раздался звук металла, погружающегося в плоть. Слезы текли по ее щекам. Тепло разлилось по ее телу, и она закрыла глаза.

Это песня, которую мама пела в то утро.

Respice in speculo resplendent, Джессика .

Джессика открыла глаза, но не повернулась к мужчине, который только что вошел в зал. Она ждала, когда ее ноздри уловят аромат его сладкого лосьона после бритья.

— Зесика, — позвал Коломбано. В его голосе слышалась нотка сарказма, вероятно, в попытке скрыть удивление и замешательство.

Джессика открыла глаза и обернулась. Коломбано смотрел на нее, глубоко засунув руки в карманы брюк цвета хаки. Его белая рубашка была расстегнута почти до пупка.

— Ты вернулась в Венецию? — спросил он, когда женщина, которую Джессика теперь знала как его сестру, проскользнула в дверь и закрыла ее за собой. Теперь они вдвоем остались одни.

Джессика заметила, что ее голос дрожит.

— Я никуда и не уезжала.

— Что? — хихикнул Коломбано.

— Я все это время была на Мурано.

На мгновение Коломбано качнул головой, как будто Джессика сошла с ума. Может быть, и так. И не потому, что она лежала, парализованная, в гостиничном номере в течение нескольких месяцев подряд, а потому, что она вернулась.

— Слушай. Мне жаль, что все так закончилось…

— Я тебе не верю.

— О, Зесика. Посмотри на себя… Честно говоря, ты выглядишь ужасно. Как такая красивая, хорошо одетая девушка превратилась в такого… толстого, неряшливого тролля?

— Значит, я больше не твоя принцесса? Не что-то, чем можно поделиться со своими друзьями?

Коломбано разразился безудержным смехом.

— Я никогда ни с кем тебя не делил.

— Нет, это не так. Твой друг смотрел, как ты насиловал меня.

— Ты говоришь глупости. А теперь пошли отсюда.

— Я знаю, что смерть Кьяры не была несчастным случаем.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я знаю, что она покончила с собой, потому что больше не могла этого выносить. Потому что ты — самовлюбленный человек, который высасывает весь кислород из комнаты. У тебя есть способ заставить человека чувствовать себя важным, желанным. Но еще лучше ты умеешь тащить его обратно к земле, лишая всякого самоуважения и само…

— Закрой свой рот.

— Но я хотела, чтобы ты знал, — возразила Джессика, и ее глаза впервые за много недель стали влажными от слез, как будто онемение, которое на долгие месяцы завладело ее разумом и телом, сейчас ушло, — что я вижу тебя насквозь. И я презираю тебя. И твоя сестра тоже.

Коломбано захохотал.

— А ты довольно наглая.

— Давай, смейся. Мы оба знаем, что это игра.

— Ты ничего не знаешь, гребаная шлюха. — Коломбано подошел к ней, схватил за запястье и рывком поднял на ноги. — Знаешь, что я думаю? Бьюсь об заклад, ты все еще так любишь меня, что не можешь уйти. И в конце концов ты вернулась ко мне, как наркоман, жаждущий своей дозы. Разве я не прав? Ты вернулась за тем, что, как тебе кажется, ты ненавидишь… но что ты все равно любишь.

Последние слова Коломбано произнес прямо в ухо Джессике, брызгая ей в ухо теплой слюной. Она посмотрела ему в глаза и ощутила нарастающую панику внутри. Сильные пальцы Коломбано сжали ее тонкое запястье. Она пришла сюда по собственной воле, отдав себя на милость этого садиста. Они остались в этом зале совсем одни. Никто не придет ей на помощь.