Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

«Благодаря тебе я почувствовал то, чего раньше никогда бы не смог. И не думал, что смогу…»

О том, каким ещё он мог быть, знала и понимала только она. Потому что видела это. И никто, совершенно никто больше не мог скучать по Артёму, и испытывать к нему что-то, кроме страха и ненависти. Всё это останется только внутри неё.

– Я… я просто была собой, – искренне ответила Ксюша. – И даже там, в плену – да и потом, я пыталась не забывать, что во всех и во всем можно заметить хорошее. Если очень постараться. Да, благодаря этому я смогла… жить дальше. Потому что я давно простила его за всё, что он со мной сделал. Я больше не держу на него зла. Кроме того, меня поддерживала моя семья и мои друзья. Отдельное спасибо моему мужу – без него всё было бы не так. И если бы не он, меня вообще здесь могло бы не быть. Сейчас в моей жизни всё хорошо.

Толпа замерла, переваривая эти её слова. Затем по ней пронёсся всеобщий вздох – и вот она уже превратилась в ревущее, бушующее море. Люди плакали, кричали, выли от восторга и сочувствия, хлопали, кричали…

А затем каждый стал подходить к Ксюше, чтоб получить книгу с автографом, перекинутся парой слов, выразить восхищение, сфотографироваться на память, да и просто прикоснуться. Желающих было много. Не все соблюдали очередь, а некоторые задерживали её, старалась, чтобы Ксюша уделила им больше внимания, так что Косте вместе с сотрудницей магазина не раз приходилось вмешиваться.

– Да блин, они сейчас вас снесут! – возмущался Дудко, в очередной раз поправляя стол, за которым сидела Ксюша, и тумбочку с цветами. Букетов, к слову, стало намного больше благодаря журналистам и поклонникам, щедро одаряющих Ксению всё новыми и новыми композициями из роз, орхидей, тюльпанов и прочих восхитительных представителей флоры. Некоторые, в основном молодые девочки, очевидно прочитав, что их кумир любит комнатные растения, дарили ей цветы в горшках.

– Тут как в цветочной лавке теперь, – хихикал Кошечкин, сжимая в обеих руках грозящиеся упасть на пол охапки букетов, пока сотрудница «Порядка Слов» суетливо пыталась найти место для новой корзины.

– Ага, а ещё в сувенирной и продуктовой. Конфеты, открытки, и фрукты какие-то, – вторил ему Костя.

Правая рука Ксюши уже начала немного уставать от постоянных подписей, а очередь всё не иссякала. Кроме того, ей вопросы и по сюжету новой книги. Хоть та и поступила в продажу всего пару дней назад, находились и те, кто прочитал её полностью. Одним из таких оказался подошедший к ней репортёр.

– Скажите, вот в центре сюжета новой книги – молодая девушка Аня, которая пошла в торговый центр с беременной двоюродной сестрой, и оказалась жертвой теракта. Центр взрывается, она и её сестра оказываются заблокированными под завалом. Не связана ли данная идея с тем, что пережили вы сами в момент обвала здания в Сертинске, когда…

– Да, – честно ответила Ксюша. – Воспоминания о пережитом натолкнули меня на этот роман. И ещё поэтому я впервые написала от первого лица.

«И, что это повторится. Понадобилось время и долгая работа над собой, чтоб избавиться от паники, которая начиналась всякий раз, как я оказывалась на мосту, переходе или балконе».

Ещё одна личная победа, возможность вычеркнуть очередного кошмара из длинного списка, который, к слову, становился всё короче. Ни во снах, ни наяву земля больше не рушилась у неё под ногами – во многом благодаря тому, что теперь этот ужас был заперт на страницах романа. Но в течение года после той ночи Ксюша не раз благодарила Гошу, что им не приходилось больше жить в многоэтажном доме.

– Параллельно с этим действие разворачивается во времена детства Анны: она вспоминает злого старшего брата, что пугал её, убил хомяка, и изводил семью. Иногда благодаря странным флэшбэкам ей кажется, что это была она, а не Коля. Это тоже связанно с чем-то личным?

– Нет, – ответила Ксюша. Единственным моментом, давшим толчок сюжетной линии со всплесками подсознания Ани, стало воспоминание о племяннике Саше, напугавшем её в подвале, и оно вряд ли тянуло на полноценную аналогию.

– Ой! Когда сестра её раненая начинает рожать и умирает от кровотечения, Аня несколько часов так заботится о её сыне! Я все эти главы рыдала. Всё так… пронзительно. Вы так мило описывали ребёнка. Скажите, вам помогла в этом дочка? Ну… своим существованием… что знали, как дети себя ведут, – задала вопрос следующая подошедшая девушка.

Ксюша застыла с занесённой над раскрытой книгой ручкой. Она ждала этих вопросов – но всё же, это случилось внезапно. Ведь рассказывать подробности о своём ребёнке она пока была не готова не меньше чем о жизни с Артёмом, и причиной тому был банальный страх. Только подтвердив в августе прошлого года то, что у неё родилась дочь, Ксюша не сообщила о ней подробностей, даже месяца рождения, опасаясь всеобщей реакции. С Гошей они решили, что везде будут представлять её как только свою, и никогда не скажут иного. Девочку, родившуюся у них семнадцатого февраля прошлого года, они назвали Катей – как-то обоюдно решив, что девочке «не стоит усложнять жизнь ещё и необычным именем». Фамилию и отчество она получила от Гоши. Как замечали они оба, сейчас внешне дочка была похожа на Ксюшу – такие же светлые волосы и голубые глаза. Ещё у неё был весёлый, шумный и очень любопытный характер: едва научившись ходить, она уже вовсю носилась, пытаясь заглянуть и залезть везде, где только можно, так что им всем приходилось за ней очень следить. В свои год и месяц Катя уже научилась выговаривать «мама», «папа» и даже пыталась произнёсти «Соня» – так звали помогавшую им с ней пожилую няню.