Сандро Петралья - Последняя тайна

Отец продолжал, и в голосе его звучали ликование и нескрываемая угроза:

— Сегодня великий день, сынок. Сегодня я плачу по всем счетам, покупаю все, что хочу, рассчитываюсь со всеми до последнего гроша. Да-да, сегодня я плачу по всем долгам! Выплатной день — со всеми рассчитаюсь!

От сознания своей силы и душащей его ненависти этот страшный человек был словно пьян.

В это время на противоположном конце Италии — на Сицилии, где-то близ Палермо, к величественному фронтону загородного дома — стоящего особняком старинного палаццо — подъехала большая черная машина. Из нее не спеша вышли двое мужчин в придававших им торжественный вид черных костюмах. Не спеша поднялись по ступеням палаццо. Их никто не задерживал — видимо, они здесь были свои. Но в руках у них вдруг оказались короткие автоматы, да и для званных гостей они выглядели слишком молодо… Не успели они скрыться за тяжелой дверью, как изнутри палаццо сразу глухо донеслись короткие автоматные очереди.

В большой гостиной с потолком, украшенным живописным плафоном и причудливой лепкой, на ковре распростерлись тела двух стариков тоже в черных костюмах. На груди у них на белых рубашках расплылись пятна крови… Огромный черный бульдог — неаполитанский мастино, с которым не расставался один из убитых главарей мафии — членов старого «Купола», жалобно повизгивая, слизывал кровь с руки хозяина. Собака не противилась, когда один из убийц взял ее за ошейник и увел за собой из гостиной, где, очевидно, происходила встреча членов прежнего «Купола». Как мы помним, «Купол» состоял из троих старцев и один из них не расставался со свирепым мастино. (Третий член «Купола» — Кармине Рибейра в те минуты умирал естественной смертью от болезни в далекой Канаде). То, что собака покорно последовала за убийцей в машину, было еще одним доказательством того, что эту неслыханную разборку учинили свои — поднять руку на членов совместно избранного «семьями» мафии «Купола» по мафиозным законам — чудовищное, святотатственное преступление…

Сенсационное убийство поставило на ноги всю полицию Палермо. По узким улочкам и просторным площадям сицилийской столицы с оглушающим воем сирен помчались патрульные машины.

Наш старый знакомый — Давиде Ликата, с которым мы расстались в тот драматический день, когда его сын Стефано со взрывным устройством под мышкой, рванув стометровку, предотвратил подстроенный Тано террористический акт на вокзале, — узнав о бойне в древнем палаццо, тоже поспешил к месту преступления.

Он спустился в огромный подземный гараж, где стояла его машина. Сел за руль, подъехал к большим решетчатым воротам и засигналил, чтобы сторож в стеклянной будке нажал кнопку. Но решетка ворот не отъехала в сторону. Ликата нажал на сигнал еще и еще раз. Ворота по-прежнему оставались неподвижными — то ли в сторожке никого не было, то ли подвела автоматика. Давиде, выйдя из машины, подошел к окошечку будки. В проеме, наконец, показалось лицо сторожа — это был какой-то незнакомый Ликате человек. Немолодой остроносый мужчина с большими залысинами. Его близкопосаженные темные глаза впились в Давиде.

— Извините… — вежливо и чуть удивленно начал Ликата.

Но не успел он промолвить слово, как вместо ответа на вопрос, который он собирался задать, грянули выстрелы. Один, второй, третий… Остроносый стрелял из пистолета почти в упор, целясь в голову.

Давиде, обливаясь кровью, рухнул на цементный пол гаража. На шее и в голове у него зияли страшные раны.

Не прошло и нескольких минут, как улицу, на которой находился гараж, оцепила полиция. Прибывали все новые и новые машины — полицейские автомобили, кареты скорой помощи, машины журналистов, фургончики телевидения…

А у ворот животноводческой фермы близ Милана остановилась машина с гонцом из Палермо. Охрана пропустила его в ворота, заставив выйти из машины. Пешком он пересек огромный двор, прошел вдоль загонов под громкое мычание сотен крупных племенных коров. В глубине двора под навесом, в холодке сидел владелец усадьбы, попивая холодное вино из стоявшей перед ним на столике бутыли.

Почтительно склонившись, прибывший молодой парень в черной «двойке» доложил лаконично, по-военному;

— Маммасантиссима [1] «Святейшая мать» — так называют на Сицилии мафию. шлет нижайший поклон. Старого Купола больше не существует.

— А что с собакой?

— Наши люди ее взяли. Завтра будет доставлена сюда.

Этот мастино так волновал нового главаря мафии потому, что он, вероятно, видел в нем некий символ власти, он для него — словно корона и скипетр.