Николай Леонов - Ультиматум Гурова

— А я-то при чем? — продолжал канючить Емельяненко.

— А ты, — ласково приобнимая его за плечи, продолжал Крячко, — ты самый важный в нашей операции инструмент! Тонкий и хрупкий, ибо от тебя зависит ее успешный исход! Знаешь, как у хирургов? Благодаря тебе встреча с Вороновым превратится в вымогательство, понял? Он же с Риты деньги вымогал?

Емельяненко осторожно кивнул.

— А с тебя вымогал? — наседал Крячко. — Или ты по доброте душевной решил ему бабок подкинуть?

— Вымогал, — выдавил Анатолий.

— Вот и налицо криминал, — довольно подвел итог Станислав. Потом наклонился к Емельяненко и заметил: — Но смотри, Толя! Если ты вдруг потом от своих показаний откажешься — я тебя лично на зону отправлю! И слух пущу, что этот вот кент Миху Ворона ментам вложил! Знаешь, сколько ты там проживешь после этого?

— Ладно, хватит его стращать, у него и так штаны на мокром месте, — поморщился Гуров.

— На мокром месте глаза бывают, — поправил его Крячко. — Вот видишь, Толян, даже полковник Лев Иванович из-за тебя путаться начал. А ведь высокообразованный человек! Ладно, хватит байки травить, нам на дело пора. Поднимайся! — И, подтолкнув Емельяненко, первым направился к двери.

Следом нехотя поплелся Анатолий, а Гуров, замыкавший шествие, запер кабинет.

Емельяненко стоял в сквере, прижимая к груди потертый полиэтиленовый пакет, и озирался по сторонам. Гуров и Крячко, сидевшие в полицейской машине неподалеку, отлично его видели. Толя переминался с ноги на ногу, крутил головой и поминутно вздыхал, ковыряя носком ботинка разрыхленную землю вокруг аккуратно подстриженного деревца на клумбе.

— Плохо играет! — со вздохом констатировал Крячко. — Ох, боюсь, запорет он нам все! Надо было с Конышевым договариваться!

— С Конышевым тоже не все так просто. И его звонок Воронову, кстати, выглядел бы очень неправдоподобно и даже провокационно. Ворон не повелся бы.

— А то прямо он такой умный, Ворон твой! Дурак какой-то, по малолетке срок получивший за дурацкое преступление!

— Дурак не дурак, а четыре года на зоне оттрубил, — заметил Гуров и сделал резкое движение рукой, давай знак Крячко умолкнуть — к Анатолию небрежной походкой приближался человек…

Гуров видел, как Емельяненко протянул Ворону руку, как тот снисходительно пожал ее, едва коснувшись, после чего длинно сплюнул на асфальт.

— Хреново выглядишь, Омлет, — послышалось в динамике диктофона. — Что, Зажигалка плохо тебя обслуживает?

Емельяненко не отвечал.

— Что она сама-то постремалась прийти? — спросил Ворон. — Боится, что ли?

— Нет, просто… плохо чувствует себя, — торопливо проговорил Анатолий.

— А-а-а. Сердце, наверное, прихватило? От переживаний? Ну ты скажи, что в следующий раз я хочу ее лично видеть!

— Какой следующий раз? — побледнел Емельяненко. — Я же принес тебе деньги.

— Сколько? — быстро спросил Воронов, протягивая руку к пакету.

Емельяненко назвал сумму.

— Этого мало, Омлет! Обижаешь ты меня, — удивленно присвистнул Ворон.

— Чем обижаю-то? — растерялся Емельяненко. — Я же деньги принес!

— Чего он зациклился на этом — деньги принес, деньги принес! — с досадой повернулся Крячко к Гурову. — Сейчас испортит все!

Гуров не отвечал, напряженно наблюдая за собеседниками.

— Слишком дешево ты жизнь мою оценил, Омлет, — со вздохом проговорил Ворон. — Четыре года жизни — за такие паршивые бабки?

— Но у нас нет больше, — испуганно проговорил Емельяненко.

— Найдете. Зажигалка тоже твердила, что нет, — нашла же! Значит, так. На месяц мне хватит, а через месяц принесет мне столько же. Сама принесет, лично! — подчеркнул Ворон. — И пусть не вздумает наколоть! Понял?

— Понял, — обреченно прошептал Емельяненко.

— Вот и молодец. А пока эти давай. — Воронов протянул руку и взял пакет.

— Ну что, покеда тогда? — торопливо проговорил Емельяненко, поворачиваясь, чтобы уйти.

Ворон бросил на него быстрый взгляд. То ли поспешность друга юности, то ли его страх вызвали в нем подозрение, и он быстро сунул руку в пакет, достал плотно упакованные пачки купюр, рванул бумажку на одной из них — и по голому асфальту веером посыпались аккуратно вырезанные прямоугольнички…

Ворон наблюдал за их падением и матерился сквозь зубы. Взгляд его налился злобой. Емельяненко, дрогнув, бросился бежать.

— А ну стой, гад! — Воронов в два прыжка настиг его, замешкался на полсекунды, а затем сам кинулся наутек.

Емельяненко упал.