Николай Леонов - Ультиматум Гурова

— Нахожу, — со вздохом согласился Гуров. — Красиво выражаться в нашем деле обязательно надо уметь. Просто необходимо.

Лейтенант покосился на Гурова и промолчал, не зная, как относиться к его замечанию. Как к насмешке, к ехидному комментарию к болтовне молодого лейтенанта? Нефедов подумал, что так и не смог до конца понять Гурова, хотя работал с ним несколько недель, буквально проводя рядом дни и ночи. Много о чем пришлось поговорить, многое обсудить, в том числе и за пределами служебных вопросов. А вот понять так и не удалось.

В управлении с Гуровым здоровались с большим энтузиазмом. Именно с энтузиазмом, а не с выражением уважения, радости или страха. Кажется, Герасименко на всех давил, создавал неприятную атмосферу, а теперь с его уходом ситуация изменилась в лучшую сторону. Дай-то бог!

Наконец закончились лестницы и коридоры. Гуров толкнул знакомую дверь и вошел. Кабинет изменился. Теперь тут стоял только один стол. Рядом со столом мягкое кресло с высокой спинкой, новый большой сейф. У окна появился столик с новым электрическим чайником и симпатичными чайными принадлежностями. Даже шкаф для верхней одежды новый, а уж о ноутбуке на столе и говорить нечего.

Спина согнувшегося возле сейфа человека распрямилась, и на Гурова посмотрело знакомое лицо. Да, капитан Матурин, пардон, майор Матурин тоже изменился. Нет в его лице теперь злой усталости, есть только здоровая, нормальная, вполне приемлемая усталость человека, который привык работать день и ночь.

— Я смотрю, тут преобразования некоторые произошли, — протягивая Матурину руку, сказал Гуров.

— Вы про мебель? — одними губами усмехнулся Матурин. — Грех не воспользоваться, если дают. И преимущества отдельного кабинета неоспоримы. Только вот отношения с ребятами стали портиться из-за всего этого. Ну а вас я должен как бы поблагодарить?

— За звание? За все это? — обведя рукой кабинет, нахмурился Гуров.

— И за звание, и за это. Чайник и чашки куплены за свои деньги. На них моя благодарность не распространяется.

— Ты, Игорь Васильевич, когда ерничать перестанешь с начальством? Звание ты давно заслужил, работой своей заслужил. А в остальном я не виноват. Тут чисто твоя вина, что со своим руководством стал в эти игры играть. Не нравится — кулаком по столу. Хочу сидеть в кабинете с тремя операми! И чтобы по телефону говорить было невозможно, и на деле сосредоточиться тоже!

— Вообще-то, я пошутил, Лев Иванович, — спокойно произнес Матурин. — А если серьезно, то благодарен вам не я одни. И не за это, а за Герасименко. Без него многие вздохнули свободнее.

— На здоровье, — проворчал Лев. — Только давай все-таки о делах.

— Давайте, — деловито отозвался Матурин, которого эта тема, видимо, тоже тяготила. — Равиль сидит внизу в «обезьяннике». Если хотите, могу прямо сейчас его поднять сюда.

— Давай сначала сами поговорим, без него. Твое впечатление после допросов?

— Думаю, что не врет, — уверенно заявил Матурин. — Все доступные факты проверял, и очень тщательно. Все совпадало до мелочей. И его бизнес в Самаре, и его связи в Саратове, Нижнем, Волгограде, Казани. В том числе связи криминальные. Врать ему смысла нет, потому что по его статье разница в сроках от минимального до максимального довольно велика. Ему выгодно сотрудничать со следствием, иначе он может получить пятнарик, да еще строгого режима.

— А насчет мотива убийства Миронова?

— Я старался не особенно заострять внимание на этом, чтобы он не подумал, что мы откровенно подозреваем его в организации убийства. Так, мимоходом. Получается, что смысла ему не было Миронова убивать. А что, деньги так и не нашлись? Я рассчитывал, что в Москве он осел вместе со своим капиталом.

— Местные уголовники его грамотно развели. Иными словами, он много денег потерял на решение своих проблем с местными авторитетами.

— Так, может, они его и грохнули?

— Думаешь, что мы эту версию не прорабатывали? Еще как прорабатывали.

— Не они?

— Вряд ли, но в этом направлении нам все равно придется работать до победного конца. Версия очень реальная. Ладно, давай Равиля сюда минут через тридцать, а пока расскажи, как он держится, какие стили допроса ты применял, какие у него слабости…

Равиль за время, проведенное в СИЗО, заметно похудел. И во взгляде его карих глаз появилось что-то иное. Гуров помнил, что в глазах этого коренастого молодого человека раньше преобладала самоуверенность, теперь же сквозила обреченность. Это хорошо, значит, самоуверенность в нем всегда была наносным явлением, а не сутью. Или он все же оказался трусоват для таких дел. Так или иначе, но дожимать Равиля надо. Слишком он заметная дорожка в другие города, и слишком у него темные отношения были с Мироновым, в отличие от других постоянных «покупателей».