Жорж Сименон - Мегрэ расставляет ловушку

За это время он ни разу не ошибся в выборе места и времени. Ни один свидетель не мог с уверенностью сказать, что видел его в действии или, по крайней мере, на месте преступления.

Это соображение порождало еще один вопрос, волновавший комиссара:

— Мне хотелось бы услышать ваше мнение по следующему аспекту. Вы говорите, что основное время он ведет себя вполне нормально и, конечно, думает более или менее как нормальный человек, ведь так?

— Я понимаю. Возможно.

— Пять раз у него было то, что я называю кризисом, пять раз разум покидал его, и он убивал. Когда происходит этот взрыв? Вы понимаете, что я хочу сказать? Когда он переставал вести себя, как мы с вами, и превращался в убийцу? Происходило ли это в любое время дня, и он лишь ждал ночи, готовя план преступления? Или, наоборот, — этот взрыв происходил случайно или под воздействием каких-либо обстоятельств, неожиданно или проходя по безлюдной улице, он поджидал свою возможную жертву?

Для него ответ имел огромную важность, так как мог сократить или расширить круг поисков.

Если взрыв происходил в момент убийства, тогда этот человек должен был жить в Гранд-Карьер или рядом, или, по крайней мере, проводить там вечер, на работе или благодаря каким-нибудь другим банальным причинам. В противном случае он мог прийти откуда угодно и выбрал эти улицы, от площади Клиши до улицы Ламарк и улицы Аббес, по воле случая или по причинам, только одному ему известным.

Прежде чем ответить, Тиссо долго размышлял:

— Я не могу поставить точный диагноз, как если бы пациент был передо мной.

Он сказал пациент, словно речь шла об одном из его больных. Это не ускользнуло от комиссара и понравилось ему. Это подтверждало, что оба они рассматривают трагедию с одной точки зрения.

— На мой взгляд, однако, если применять сравнение, у него бывают моменты, когда он отправляется на охоту, как рысь, пантера или обычная кошка. Вы когда-нибудь наблюдали за кошкой?

— В молодости очень часто.

— Она сжимается, все ее чувства напряжены, начеку. Она становится способной воспринимать малейший звук, колебание, самый слабый запах на огромном расстоянии. С этого момента она чует опасность и уклоняется от нее.

— Понимаю.

— Примерно то же самое происходит и в нашем случае. В подобном состоянии он как бы обладает двойным зрением.

— И ничто не подсказывает вам, что же приводит этот механизм в действие?

— Ничего. Это может быть воспоминание, взгляд прохожего в толпе, запах каких-нибудь духов, случайно услышанная фраза. Это может быть все что угодно, включая вид ножа или цвет платья. Кстати, о цвете одежды, которую носили жертвы. Газеты не упоминали об этом.

— Она была различного, почти нейтрального цвета. Такой трудно различить ночью.

Вернувшись в свой кабинет, Мегрэ, как обычно, снял пиджак, галстук, расстегнул ворот рубашки. Солнце падало прямо на его кресло, и он опустил штору. Потом открыл дверь в кабинет инспекторов.

— Жанвье, ты здесь?

— Да, шеф.

— Ничего нового? Никаких анонимных писем?

— Только доносы на соседей.

— Проверьте. Приведите Мазета.

Вчера тот покинул Дворец правосудия через потайную дверь. С восьми часов утра он должен был занять свое место в тюрьме Сурисьер.

— Мне сходить за ним самому?

— Это было бы лучше всего.

— Опять без наручников?

— Да.

На этот раз он не хотел жульничать с журналистами. Из того, что они увидят, пусть делают, какие хотят заключения, Мегрэ не хотел пока путать карты.

— Алло! Дайте, пожалуйста, комиссариат Гранд-Карьер… Инспектора Лоньона… Алло! Лоньон? Что там нового?

— Какой-то тип все утро ждал меня около кабинета и все время ходил за мной. Теперь торчит перед комиссариатом.

— Он не прячется?

— Нет. Я думаю, это журналист.

— Пусть проверят его документы. Все идет по плану?

— Я нашел три комнаты у друзей. Их совсем не интересует, зачем они мне. Вам дать адреса?

— Не надо. Будь у меня минут через сорок пять.

А в коридоре повторилась вчерашняя сцена. Пьер Мазет со шляпой перед лицом в сопровождении двух инспекторов. Защелкали фотоаппараты. Журналисты обрушили град вопросов, опять оставшихся без ответа. Маги выбила шляпу, и Мазет был вынужден закрываться руками.

Дверь закрылась, и кабинет Мегрэ превратился в командный пункт.

Бесшумная операция на безмятежных улицах Монмартра, где по случаю летних отпусков все главные магазины были закрыты, продолжалась. В ней принимали участие более четырехсот человек. Их роль заключалась в том, чтобы наблюдать за происходящим не только в отелях и квартирах, где они могли располагаться без боязни быть раскрытыми, но также на определенных постах на станциях метро, остановках автобусов, в многочисленных бистро и ночных ресторанах.