Дмитрий Дашко - Мы из губрозыска

— Петь, погоди!

Он развернулся и увидел донельзя встревоженного Колычева. Был тот какой-то усталый, издерганный, весь на взводе.

— Боря, что-то случилось? — сразу догадался Елисеев.

— Случилось. Левина на вокзале ножом пырнули! — зло выпалил Колычев, сжав пальцы в кулак.

— Кто? — подобрался Елисеев.

Сейчас он был похож на приготовившегося к прыжку хищного зверя, такого же, как в недочитанной приключенческой книжке на столе у Колычева.

— Чеснок его подрезал!

— Стой, — опешил Елисеев. — Как — Чеснок? Он же за решеткой сидит!

— Если бы! — нахмурился Борис. — В тюрьме заявил, что хочет получать усиленную пайку. Начальство пошло навстречу — сам знаешь, какая там кормежка. Ноги протянуть вся недолга. В общем, его взяли в команду уголь с вагонов разгружать. Работа тяжелая физически, любого измотает, но зато пайка получше. Дня два добросовестно трудился, никаких нареканий. А сегодня в третий раз с командой на вокзал пошел, ну и воспользовался тем, что конвоир попался молоденький, не уследил. Дал наш Чеснок стрекача. Решил, видимо, в поезд втихаря заскочить и в Петрограде скрыться. Но тут на пути Ося Левин оказался. Он как раз по нашему делу дежурил. Попытался Чеснока задержать, а у того откуда-то ножик в руках образовался. Похоже, с воли кто-то передал. Короче, этим ножом Чеснок Осю и пырнул.

— Вот сволочь! — ругнулся Петр. — Насколько серьезно?

— Пока не знаю. Осю в госпиталь уже повезли, будут операцию делать. Товарищ Янсон уже туда поехал узнавать, чем можем помочь.

— А Чеснок?

— Чеснок… — Рот Колычева скривился в зловещей ухмылке. — Чеснока Бурко кончил, пристрелил прямо на вокзале, как собаку. Полчерепа пулей снес. Крику, говорят, было…

— Хоть одна хорошая новость, — вздохнул Елисеев. — А Чеснок точно сам сбег или помогали?

— Сам. Просто конвоир недоделанный попался. Мух не ловит. Бурко уже и ему по мор-далам съездил. Так сказать, урок на будущее. А рука у нашего богатыря, сам понимаешь, ой, тяжелая!

— Ты как — сильно домой спешишь?

— В госпиталь зовешь? — догадался Колычев.

— Ну да. Узнаем, как Ося. Может, ничего страшного. Вдруг обошлось?

— Хотелось бы, — кивнул Борис. — Пошли, проведаем боевого товарища. Вот только без гостинцев как-то неловко. С другой стороны — хрен его знает, что ему разрешено.

— А мы у врача спросим, — тоном, не терпящим возражений, сказал Петр.

Как и следовало ожидать, к раненому их не допустили. Сыщикам удалось прорваться к делавшему операцию хирургу из обрусевших немцев — грузному мужчине лет пятидесяти пяти с совершенно седой головой. Тот сидел за столом и заполнял какие-то бумаги. Вид у врача был безумно уставший.

— Карл Фридрихович, — просящим тоном заговорил Колычев, — извините за вторжение…

— Вы насчет Левина? — подняв на него строгое лицо, догадался врач.

Его высокий лоб был весь изрезан морщинами.

— Да. Как он, доктор?

Борис заметно волновался и, говоря, проглатывал окончания слов.

— Пока рано судить. Ранение очень серьезное, — сказал хирург.

— И все же, Карл Фридрихович? — с мольбой уставился на него Колычев.

— Мы сделали все возможное, остальное зависит от его организма. Пациент молод, хотя его здоровье и было прежде подорвано… Но, я думаю, выкарабкается ваш Левин, — уверенно заявил врач.

— Ура! — воскликнул Колычев и тут же смущенно замолчал, когда доктор бросил на него укоризненный взгляд.

— Простите еще раз, Карл Фридрихович, это я от избытка чувств. Не выдержал.

— Бывает, — согласился хирург. — Но впредь прошу вести себя тише. Не беспокойте пациентов, пожалуйста.

— Не будем! Доктор, а когда нашего Осю будет можно навестить?

— Денька через три, не раньше, — подумав, ответил врач.

Поблагодарив Карла Фридриховича, сыщики покинули госпиталь и разошлись по домам.

Утром на очередной планерке товарищ Янсон сказал, что передает дело дровосеков Колычеву и Елисееву.

— Вы у нас пока меньше всех загружены, — пояснил свое решение он. — Справитесь?

— Справимся, — пообещал Борис.

А самому было неуютно от сказанного. Убийцы по-прежнему не допускали проколов и не оставляли следов. Сколько ни бился Левин, ничего не нашел. Хоть плачь! Вот только плакать было нельзя.

— Тогда приступайте к работе. Хватит этим негодяем топтать землю, пора уже прикрыть их лавочку! — приказал Янсон. — И да, я с утра звонил в госпиталь. Состояние нашего товарища по-прежнему тяжелое, однако, угроза для жизни миновала. Спасибо медикам. Но это пока единственная хорошая новость на сегодня. Все, вы свободны, товарищи. Расходитесь по местам.